Глава 4
26 мая меня призвали, и я поступил в распоряжение военного представителя, в подразделение, осуществляющее контакты с прессой. Три дня перед получением повестки стали самыми тревожными в моей жизни, за исключением, возможно, тех дней, когда Африканский корпус Роммеля стоял у ворот Египта.
Правительство и Кнессет покрывались холодным потом. Было ясно, что руководство Израиля не собирается прибегать к силовым мерам в вопросе Тиранского пролива, поскольку боится войны. Не то что бы существовали опасения относительно возможности поражения ЦАХАЛа; просто руководство не хотело заходить так далеко. Тех разрушений, которые приносит современная война, вполне достаточно, чтобы вызвать серьёзные сомнения в том, стоит ли воевать вообще, и это особенно верно, когда речь идёт о маленькой стране, народ которой до дна испил чашу страданий и бедствий.
В Иерусалиме превалировало мнение, что стране придётся дорого заплатить за победу. Кто-то называл цифру возможных потерь — 10 тыс. чел., другие говорили о сотнях тысяч. Утверждалось, что военно-воздушные силы Израиля неспособны предотвратить налёты арабских самолётов на наиболее крупные и густонаселённые города. Десять тысяч погибших для Израиля — это в пропорции всё равно, что миллион для США. Разрушения в ходе войны и гибель стольких людей — уже катастрофа для маленького народа. А десять тысяч считалось ещё скромной оценкой.
Израиль — тихая гавань для тех, кто бежал от резни и ненависти. Едва ли в Израиле найдётся семья, которая не потеряла бы родственников в Европе, Азии или Африке. Если насилие и ненависть настигнут евреев в их собственном государстве, зачем тогда оно вообще создавалось? Вот почему правительство Израиля стремилось к дипломатическому решению. Сторонники дипломатии твердили, что закрытие Тиранского пролива в конце концов не смертельный удар для страны и его нельзя класть на одни весы с войной, которая способна погубить Израиль. Если бы удалось побудить морские державы, и особенно США, выступить в поддержку прав Израиля осуществлять свободное судоходство через пролив, это было бы предпочтительнее, чем война.
24 мая министр иностранных дел Израиля Аба Эбан вылетел в Париж, Лондон и Вашингтон, чтобы попытаться положить конец кризису мирными средствами.
У правительства имелись две причины сомневаться в целесообразности использования силы. Первая — военное руководство не исключало возможности истребления арабскими войсками большого количества гражданского населения. Вторая, не менее важная — позиция Давида Бен-Гуриона. В столь трудное время взоры многих устремились на старого льва. И на сей раз Бен-Гурион, извечный сторонник жёсткой политики, предостерегал от немедленного начала войны. Он зашёл так далеко, что советовал распустить части резервистов, с тем чтобы снизить напряжение и сделать возможным переход к новой фазе отношений, более благоприятной для Израиля. Он настаивал на том, что Израилю лучше самому выбрать момент для войны, который будет больше его устраивать, и что не следует вступать в военную конфронтацию во время и при условиях, наиболее благоприятствующих врагу. Бен-Гурион считал, что нынешняя ситуация невыгодна для Израиля, поскольку он находится в изоляции, окружённый объединившимися против него арабскими странами, которые таким образом вынуждают ЦАХАЛ сражаться на несколько фронтов.
Бен-Гурион приводил один неопровержимый довод, а именно: даже если Израиль разобьёт арабские страны пятьдесят раз, они не перестанут существовать, но если арабы разобьют ЦАХАЛ лишь единожды, Израиля уже не будет. Этими словами он выразил главное направление общественного мнения. По этим причинам Бен-Гурион связывал успех ЦАХАЛа с наступлением, со стратегией неожиданности и с наличием военных союзников. В мае 1967 г., когда вся Египетская армия заняла позиции на Синае и когда каждый день число арабов на египетском фронте росло, он не видел шансов на лёгкую победу. Также Бен-Гурион боялся больших потерь — даже победивший Израиль ждут страдания. И более того, у Израиля не было союзников. На Бен-Гуриона произвела сильное впечатление международная реакция, последовавшая за Синайской кампанией 1956 г. Израиль тогда один противостоял требованиям ООН вывести войска с Синайского полуострова; и Соединённые Штаты, и Советский Союз голосовали против Израиля, чтобы вынудить его завершить вывод войск до заключения мирного соглашения.