Прошлой ночью мы осуществили карательную операцию против гарнизона Арабского легиона крепости Тегарта в Хусане. (Название «крепости Тегарта» получили хорошо укреплённые полицейские форпосты, возведённые в ключевых точках на территории Палестины администрацией британского мандата в конце тридцатых годов по рекомендации сэра Чарлза Тегарта, советника по вопросам безопасности.) В ходе подобных акций я предпочитаю находиться на передовом командном пункте атакующего подразделения. В конце концов война, пусть даже маленькая боевая операция, главная работа армии. Не знаю уж, нравится ли командирам видеть меня рядом, но, когда подворачивается возможность, я стараюсь находиться на передовой и наблюдать за боем, а если надо, и вмешиваться в руководство. Считаю, что это лучше, чем, читая о случившемся в рапорте на следующее утро, демонстрировать задним числом собственную мудрость, указывая, как и кому нужно было поступить.
Тыловой штаб этой части находился в поселении Мевуот-Бетар. Я оставил там машину и пешком направился на КП бригады, расположенный на холме в нескольких сотнях метров от позиций противника. Вернувшись в штаб незадолго до рассвета, я узнал, что некоторые из остававшихся там наших людей получили ранения во время обстрела, которому подвергли селение миномётчики Арабского легиона. Мой водитель, Ноам, тоже был ранен, но не серьёзно, и не утратил чувства юмора. Как сказал Ноам, он поплатился за то, что не послушался меня, хотя я говорил ему, что в бою лучше не находиться в помещении, крыша которого может помешать твоей звезде защитить тебя. Что же ей делать, ведь она же тебя не видит…
Задача была выполнена — наши солдаты захватили вражеские позиции и сравняли с землёй укрепления форта. Однако нам пришлось заплатить дорогую цену: десять погибших и 16 раненых. Противник, насколько известно на данный момент, потерял 39 человек убитыми и 12 ранеными. Командование легиона попыталось послать на помощь своим подкрепления, но наши люди устроили на пути противника засаду и не позволили отряду противника соединиться с гарнизоном.
Наибольшие потери мы понесли во время штурма укреплённых позиций неприятеля на склоне холма, где легионеры держались стойко, возможно, потому что им было некуда отступать. Ещё одним препятствием, остановившим продвижение бронетехники, стал глубокий противотанковый ров. Пришлось снимать с другого участка роту, чтобы силами её личного состава завалить ров камнями и землёй.
Главная трудность подобных рейдов заключается в нехватке времени. За несколько часов, действуя в кромешной тьме на скалистой местности, покрытой валунами и колючим кустарником, нашим бойцам приходилось захватывать укреплённые приграничные аванпосты, выдвигаться для атаки на полицейский форт, прокладывая по бездорожью путь гружёной взрывчаткой технике, взрывать крепость и затем быстро возвращаться, чтобы успеть уйти до рассвета, унося с собой не только раненых, но и всех убитых. Во время таких операций наши командиры шли в атакующих шеренгах своих подразделений и после каждой битвы мы недосчитывались кого-нибудь из этих храбрецов. Во время последней такого рода акции в начале месяца, когда мы атаковали пост иорданской полиции в Рахаве (на шоссе Хеврон — Беершева), получил серьёзнейшее ранение лучший из наших коммандос. Это был двадцатиоднолетний серен (капитан) Меир Хар-Цион, чьи качества бойца и беспримерная храбрость стали легендой в армии. Пуля попала капитану в горло. Жизнь Хар-Циону спас офицер-медик, который подполз к раненому под огнём и сделал трахеотомию с помощью перочинного ножа. Не знаю, найдётся ли хоть один офицер-ветеран среди десантников, который не был бы ранен в подобных операциях[18].
Часть вернулась назад в Израиль перед самым рассветом. На пункте сбора их уже ждали санитарные машины, чтобы как можно быстрее доставить раненых в больницу. На одной половине столовой в Мевуот-Бетар вернувшихся с задания военнослужащих угощали чаем с бутербродами, а на другой — привыкшие вставать рано члены кибуца наскоро готовили завтрак перед тем, как выйти в поле.
Выслушав донесения офицеров о деталях сражения и установив благодаря этому, какие ошибки были допущены при планировании операции, я вернулся в главную ставку. Со мной вместе поехал офицер-десантник У., получивший лёгкое ранение и не пожелавший отправляться в госпиталь. Предрассветный ветерок и ухабы на дороге не давали шанса задремать, и мы разговорились. Среди прочего У. рассказал мне о двух молодых офицерах из своей части, которые свихнулись на почве спиритизма и всякий раз по ночам, когда не велись боевые действия, «разговаривали» с павшими товарищами. Когда У. назвал мне имена офицеров, я не поверил своим ушам, поскольку считал их самыми умными и трезвомыслящими молодыми людьми в армии. Когда я сказал об этом У., он, к моему удивлению, очень помрачнел и ответил, что после двух лет рейдов никакой ум и никакая способность трезво мыслить не поможет солдату, если он того хочет, видеть рядом с собой погибших друзей, поскольку в такой обстановке грань между жизнью и смертью становится трудноразличимой.
[18]
После длительного лечения врачи признали Хар-Циона негодным к военной службе, однако он продолжал работать в штабе во время Синайской кампании 1956 г. О том, как высоко ценил Хар-Циона М. Даян, говорит тот факт, что он даже изобрёл термин «хар-сионизм», ставший синонимом особого героизма и величайшей самоотверженности. Достаточно привести один пример. 5 июня 1967 г. капитан запаса Хар-Цион, инвалид с парализованной рукой, считавшийся неспособным держать оружие, появился среди израильских парашютистов с сумкой, полной гранат. Командир бригады десантников вверил под начало Хар-Циона батальон. Когда парашютисты Хар-Циона брали Старый город, их продвижению препятствовал арабский снайпер, занявший удобную позицию на крыше дома. Несмотря на все попытки, уничтожить снайпера не удавалось. Тогда Хар-Цион прокрался по простреливаемой противником улице, взобрался по стене на крышу дома, оттуда перепрыгнул на соседнюю крышу, где и убил снайпера. После того, как десантники очистили Старый город от врага, Хар-Цион, не желавший останавливаться на достигнутом, отправился на Голанские высоты, где успел принять участие в решающем штурме вражеских позиций в последний день войны.