Большая часть разговоров во время нашей с Бен-Гурионом сегодняшней встречи была посвящена анализу политической ситуации и на её фоне вопросам безопасности. Внимание Бен-Гуриона приковывала позиция Соединённых Штатов и Британии. Америка внушала беспокойство, поведение Британии — недоверие. Премьер опасался, что британцы могут ради демонстрации дружественного отношения к арабам выступить в войне на стороне Иордании. Полномасштабный вооружённый конфликт между нами и этой страной мог разыграться в любом из трёх случаев:
1. Если Иордания придёт на помощь Египту при условии, что это государство окажется в состоянии войны с нами.
2. Если террористические рейды с территории Иордании и наши ответы на них перерастут в широкомасштабные военные действия.
3. Если в Иорданию войдёт армия Ирака, и особенно если она дислоцируется на границе с Израилем.
В настоящий момент взаимоотношения между Ираком и Иорданией не вполне ясны. Иорданцы колеблются, склоняясь то к про-египетской, то к проиракской позиции, а вернее, не знают, на кого положиться, на Египет или на Ирак. В настоящий момент, похоже, Иордания предпочитает укреплять связи с Ираком в рамках Хашимитской династии[19].
В июне Ирак посетил начальник штаба Иордании, Али Абу-Навар. Результатом поездки стало создание объединённого комитета, включающего в себя начальников штабов и министров обороны обеих стран. Задача органа — выработка путей оказания Ираком помощи Иордании.
Комитет решил, что на первом этапе помощь эта будет выражаться в переброске усиленной иракской дивизии, которая дислоцируется на иорданско-иракской границе, чтобы часть эту при необходимости можно было бы быстро ввести в действие.
Совсем недавно, с обострением отношений между Иорданией и Израилем, король Хусейн полетел в Ирак и встретился с королём Фейсалом на лётном поле в Хабании. Монархи обговорили ввод иракской дивизии в Иорданию.
Бен-Гурион всегда очень чувствительно относился к перспективе передислокации иракских войск к израильским границам. Он твёрдо и открыто заявил, что если это произойдёт, Израилю придётся выдвинуть войска к Западному берегу реки Иордан. Не знаю, готов ли он действительно решиться на такой шаг или надеется, что угроза вынудит арабов отказаться от их замыслов. В любом случае, в настоящий момент отношения между Израилем и Иорданией весьма натянуты как из-за пограничных инцидентов, так и по причине намерения иорданского руководства открыть двери иракской армии. Вопрос, касающийся поведения Британии в случае начала войны с Иорданией, также далеко не чисто гипотетический.
Заседание генштаба началось сегодня в 10.00. Вечером мы вылетаем в Париж, а потому надо закончить список вооружений и техники, которую мы надеемся заполучить у французов. Инвентаризация матчасти тыла более чем когда-либо показала нам нашу вопиющую нищету. Тем не менее мы умерили аппетиты и включили в список только самое-самое необходимое. Одна из причин скромности — нежелание завысить или создать впечатление, что мы пытаемся завысить свои потребности. Второе, мы не хотим заставлять личный состав нашей армии в последний момент принимать и осваивать техники больше, чем это действительно необходимо. К тому же пропускная способность дорог в нашем регионе ограничена и ни к чему создавать сутолоку на линиях коммуникации.
И без того список немаленький. Туда включены танки, танковые транспортёры, полугусеничные бронемашины, базуки и транспортные самолёты.
Вечером в 19.00 наш самолёт поднялся в воздух с военного аэродрома и взял курс на Париж через Бизерту. Мы собирались вылетать с лётного поля «L», но вылетели с аэродрома «D». Пилоты французского самолёта, прибывшего за нами в полдень, получили неправильные координаты и не нашли аэродрома «L». Тут вдруг они увидели поле, на котором стояли машины «Мистэр» и «Ураган». Это оказался аэродром «D». «Кому бы ни принадлежало поле, тут стоят наши самолёты, а значит, тут свои», — решил капитан и запросил у диспетчерской разрешение на посадку. Начальник аэродрома, Э. В., ничего не знал относительно прибытия самолёта, но он тоже подумал: «Кто бы они ни были, они — свои», и принял машину.
[19]
Королевские престолы в обеих странах занимали представители династии, считающиеся потомками пророка Мухаммеда, а именно отпрыски Хусейна ибн Али, правителя Хиджаза (1916–1924 гг.)