Поднявшись на кафедру во время общей молитвы, он объявил собравшемуся народу свой план действий. Он сказал, что будет руководствоваться Кораном и Сунной[26], отомстит за кровь погибших мученической смертью потомков Мухаммада и будет сражаться с узурпаторами халифата. Он также пообещал оказать особое покровительство бедным и угнетенным. Вслед за этим жителям Куфы предложили присягнуть на верность новому господину. После присяги он разослал собственных наместников, чтобы взять под контроль Армению, Азербайджан, Мосул и Джибал, персидскую провинцию к северо-востоку от Куфы.
Осенью 685 г. в результате этого государственного переворота, устроенного Мухтаром в Куфе, изменилась и общая ситуация. Хариджиты были отброшены от Басры и сошли со сцены, но теперь кандидатов на имперский трон стало трое. Дамасский халиф Абд ал-Малик ибн Мерван владел Сирией и Египтом. В руках Абдаллаха ибн Зубайра теперь оставалась только Аравия и Басра, в то время как Мухтар ибн Аби Убейд воцарился над Куфой и провинциями Северной Персии. В Хорасане, где соперничающие арабские племена все еще вели тотальную гражданскую войну, не осталось и подобия имперской власти.
Надо напомнить, что после Айн ал-Варда Убайдаллах ибн Зийяд направился в Северную Джазиру, где в течение года занимался подавлением восстания племени Кайс, вставшего на сторону Абдаллаха ибн Зубайра. Вскоре после прибытия наместника Мухтара в Мосул Убайдаллах подошел к этому городу во главе армии Омейядов. Шииты, оказавшиеся в безнадежном численном меньшинстве, покинули Мосул и отступили в Тикрит. Положение Мухтара неожиданно стало шатким. В ситуации, когда Басру контролировали сторонники Абдаллаха ибн Зубайра, а в Мосуле находилась армия Омейядов во главе с Убайдаллахом ибн Зийядом, ему, казалось, предстояло быть раздавленным между двумя жерновами.
Большинство арабов Куфы не были шиитами. Мухтар получил власть в результате подготовленного переворота, в котором шиа показала себя как маленькая, но сплоченная партия, захватившая большинство врасплох. Новость об отступлении наместника Мухтара из Мосула побудила влиятельных горожан, которые начали тайно собираться друг у друга в домах, составить заговор с целью свержения шиа. Основные претензии жителей Куфы к Мухтару были связаны с тем, что он обещал действовать от лица уцелевших в Мекке потомков Али и с этой целью составил письма, которые теперь оказались поддельными. Во-вторых, его обещание помогать бедным и угнетенным облеклось в форму освобождения рабов и сманивания вольноотпущенников арабских лидеров на службу в его армии. Возможно, его действия по привлечению на военную службу рабов и вольноотпущенников были лишь временной мерой, продиктованной обстоятельствами. Поскольку большинство куфских арабов было настроено против него, он был вынужден обратиться за рекрутами к покоренным народам. В большинстве своем эти рабы, без сомнения, были персами, которых (или же их отцов) арабы взяли в плен пятьдесят лет назад в ходе великих завоеваний. Многие из этих рабов с тех пор были освобождены своими хозяевами, но остались служить им в качестве вооруженных слуг.
Двадцать первого июля 686 г. город восстал против Мухтара и его сторонников, и начался еще один день ожесточенных и беспорядочных уличных боев. Арабские историки редко радуют нас плавным повествованием. Они предпочитали устанавливать последовательность фрагментарных сведений, якобы полученных ими через длинную цепь посредников от какого-то человека, присутствовавшего при описываемом событии. Часто эти различные пункты противоречат друг другу, но иногда оказывается, что они хранят настоящий рассказ из первых уст, сама живость которого, кажется, является залогом подлинности истории, дошедшей до нас в целости и сохранности с VII в. Один такой рассказ приводит Табари в рамках длинного и путаного повествования о разыгравшихся по этому случаю сражениях в Куфе. Рассказчик — вольноотпущенник, сражавшийся на стороне Мухтара и с группой товарищей попавший в плен к куфским арабам. Пленников выволакивали по одному и сурово допрашивали. Вопросы задавал предводитель взявших их в плен воинов. По утверждению нашего информатора, он заметил, что всех вольноотпущенников и рабов немедленно обезглавливали, в то время как свободных арабов просто обезоруживали и приказывали возвращаться по домам. Когда пришел черед нашего вольноотпущенника подвергнуться допросу, его подвели к арабскому вождю, который спросил, откуда он родом. В ответ он назвал племя своего хозяина. «Ты араб или перс?» — спросили его. «Я свободный араб», ответил тот. «Ладно, отправляйся домой и не попадайся мне на глаза», — отвечал главарь банды. Этот случай представляет огромный интерес, поскольку показывает, что в 686 г., через пятьдесят лет после великих завоеваний, сами арабы уже не могли отличить своего соплеменника от персидского вольноотпущенника. Последний, несомненно, родился и вырос как раб или вольноотпущенник в арабском племени, и, возможно, для него арабский язык был родным. Его хозяева, конечно, знали о его происхождении и обращались с ним как с нижестоящим, но арабы, не знавшие его лично, не могли отличить его от чистокровного араба. Этот факт имеет огромное значение, когда мы беремся за изучение этнического состава современных «арабов».