Марыся переживает счастливейшие минуты со времени приезда в Саудовскую Аравию. Она в своей арабской среде, ее окружают добродушные люди, новая подруга и несколько ее приятельниц. Молодая женщина чувствует себя свободной. Она ходит по городу в расстегнутой до пояса абайе и без платка на голове. Пожалуй, в Джидде последнего мутавву забили палками пару лет тому назад, поэтому полиция нравов и религиозная полиция оставили этот город в покое.
– План такой.
В первый день около полудня Фатима влетает, как буря, в домик для гостей.
– Сегодня едем в старый город, а потом покажу тебе наш поселок Санта-Сьерра, где мы арендуем виллу у иностранцев. В конце концов, ты должна увидеть также «Аль-Нахил» – частный клуб на пляже. На него выделим целый день, потому что по ту сторону берег Красного моря самый красивый, риф не уничтожен полчищами туристов и частными подводными лодками, а воды девственные. Нужно будет взять купальники, кремы и полотенца, а остальное найдем на месте.
– Хамид с нами едет? – спрашивает Марыся, оглядывая домик и нигде не видя мужа.
– А что, ты будешь по нему тосковать? – смеется саудовка. – Парни проводят время в мужском обществе, ты еще к этому не привыкла? Утром исчезли, может, появятся на ифтар, а может, и нет. А что ты тут, грешница, подъедаешь? – Она ехидно поднимает брови вверх, подходит к кухонной пристройке и показывает на начатый круассан. – Смотри у меня, а то пожалуюсь, – хохочет Фатима, кладя маленький кусочек в рот, и опускает голову, как если бы хотела от кого-то спрятаться. – Приканчивай хлеб, напейся – и летим.
Трехмиллионная метрополия оставляет приятное впечатление, но Фатима хочет показать подруге не современные застройки, а то, что характерно именно для этого города.
– Медины[28] в арабских городах похожи друг на друга, но в каждой есть что-нибудь особенное, – говорит она, когда девушки гуляют в тени высоких домов, – у каждого – красивое деревянное крыльцо на первом или втором этаже.
– Немного напоминает мне Сану, но дома-башни есть только там. Жаль, что у меня нет фотографий, а то я тебе показала бы.
– Я видела в Интернете, мы хотели как-то выбраться в Йемен, но позже там стало так опасно, что уже не стоило и мечтать.
– Да, там все хуже и хуже. Йеменцы хотят свергнуть Али Салеха. Только позже может воцариться такой хаос, что уже никто с этим не справится.
– В общем, что-то горячо становится в арабских странах, везде какие-то беспорядки, бунты, «Аль-Каида». Что за мир! Так вскоре может случиться, что нельзя будет поехать даже в Египет или Тунис на каникулы!
– Никогда не говори никогда!
– Честное слово! Хорошо, что в нашей старой Саудовской Аравии царят спокойствие и порядок. Худо-бедно король и его семья дают жить обычным людям, не снимают все сливки для себя, так как это делают жестокие тираны соседних стран.
– Мне жарко. – После часовой прогулки Марыся вытирает со лба пот. – У меня кружится голова.
Она опирается одной рукой о крошащуюся древнюю стену.
– Обещали на сегодня сорок, а в Эр-Рияде сорок шесть. Не так плохо, как для середины лета, но будет еще жарче. Поедем обратно и уляжемся под кондишн. Хватит на сегодня достопримечательностей.
Фатима приводит Марысю в свой, как она сказала, маленький домик. Это двухуровневая вилла с бассейном, расположенная рядом с особняком ее свекра, с общим садом.
– Нашей маленькой, в два человека, семье пока этих трехсот метров хватает, но когда появятся дети, нужно будет сделать для них отдельный этаж: спальни, игровые, комнаты для нянек. Все уже цепляются к тому, что мы не размножаемся, как завещал Аллах, особенно моя свекровь. Через минуту начнет склонять Фахада к тому, чтобы нашел себе другую жену, помоложе, – Фатима говорит это вполне серьезно.
– Не шути! – Марыся не верит своим ушам. – Ведь у вас же современная семья.
– Но не во всем. Садись, что-то тебе покажу.
Она подталкивает подругу к софе, стоящей на видном месте в пятидесятиметровой мансарде.
– Это мое королевство! – Она кружится, широко раскинув руки. – Здесь так много света!
Действительно, комнату заливает солнечный свет, который проникает сквозь стрельчатой формы форточки в плитах на крыше. На стенах, как в галерее, развешаны большие и маленькие картины. Шесть выполненных в масле акварелей. Марысе больше всего пришлись по вкусу черно-белые работы – графика и литография.