Дверь снова открылась, и принц вскочил на ноги, быстро вытирая ладонью проступившие слезы. В повозку снова зашел пожилой варвар, сказал что-то на латыни и поставил перед пленником две небольшие миски, в одной из которых лежал кусок жареного мяса с какой-то зеленью, а в другой была вода.
- Спасибо, - удивленно поблагодарил Абильхан, не ожидав такой заботы. Варвар свел брови, подумал и молча ушел. Оставшись один, принц набросился на еду, забыв обо всем на свете.
Варвары снова были в пути, и к пленнику почти никто не заглядывал. Абильхан маялся, ожидая своей участи, и прислушивался к разговорам за стенкой повозки. Иногда в речи дикарей проскальзывали знакомые слова, но их было так мало, что даже приблизительно представить, о чем они говорили, не было возможным. Спать юноша не ложился, боясь, что в это время к нему могут зайти с дурными намерениями. Мучила естественная нужда, но Абильхан не знал, как попросить остановить повозку, и не хотел делать этого на виду у всех. Мысль использовать для этого один из кувшинов принц категорически отверг. Оставался лишь один выход. Появлению своего надзирателя принц несказанно обрадовался. Отодвинув принесенную еду и воду, Абильхан встал перед варваром и, выразительно на того посмотрев, неопределенно помахал рукой перед пахом. Бородач ухмыльнулся и кивнул, приглашая выйти.
Выйдя на воздух, Абильхан опасливо оглянулся на лагерь и, заметив любопытные взгляды, быстро завернул за повозку. Надзиратель гремел сапогами сзади, предупреждающе звякнув мечом. Стоять голыми ногами на земле было холодно, а под присмотром сурового варвара неприятно и стыдно.
- Отвернись, прошу, - попросил Абильхан. – Мне все равно не убежать.
Тот не понимал, хмуря брови. Скрепив сердце, принц отвернулся сам.
Вернувшись в свое убежище, он закрыл глаза и медленно выдохнул, и впервые пожалел о том, что так легкомысленно относился к занятиям по латыни. Устало опустившись на подушки, Абильхан просунул руку под одну из них и нащупал пальцами бумагу. Глядя на обложку Корана, он вспомнил, что Салах оставил у него в повозке свои латинские книги.
- Что же, самое время стать примерным учеником, - вздохнул принц, вспоминая обиженно поджатые губы и возведенные к небу глаза его учителя. – Хотя бы умру ученым.
Абильхан не поднимал головы от страниц, изредка прерываясь на еду и прогулки под надзором того же бородатого варвара. На второй день пути он поднял голову и спросил входящего с бурдюком надзирателя:
- Ut thee dico?
Варвар замер на пороге, удивленно открыв рот.
- Якоб, - наконец, прохрипел он.
- Абильхан.
- А-а… би… ха… - попытался повторить Якоб, растягивая гласные.
- Абильхан, - повторил принц, улыбнувшись. – А-биль-хан.
Варвар задумался, смешно шевеля губами.
- Биль, - выдал он, просияв. – Билл.
- Non! – Принц помотал головой. – Абильхан!
- Билл, - не терпящим возражением тоном заявил Якоб и поставил перед пленником воду. Юноша проводил его взглядом и повалился на пол, мгновенно проваливаясь в долгожданный сон.
Сложив руки на коленях, принц собирался с духом. Этим утром он проснулся и, услышав голоса варваров, отчетливо понял, о чем они говорят. Понимание это поразило его, он словно знал латынь всегда, или какой-то мудрый и терпеливый учитель за ночь научил всех дикарей говорить по-арабски. За дверью раздался привычный и ставший каким-то дружественным бас Якоба. Когда тот вошел, неся пленнику завтрак, Абильхан улыбнулся ему и сказал:
- Доброе утро, достопочтенный Якоб! Позвольте выразить вам свою искреннюю признательность за заботу и неусыпное бдение моего покоя.
Якоб замер на пороге, во все глаза глядя на заговорившего вдруг по латыни араба
- Мне Шакал велел следить за тобой, - ответил тот, наконец.
- Якоб, не будешь ли ты так любезен пригласить вашего военачальника? Я бы хотел говорить с ним, как посол от Арабского халифата.
- Хорошо, - пробормотал не привыкший к подобным церемониям дикарь и попятился к выходу, попутно врезаясь спиной в косяк. Выйдя на порог, варвар почесал в затылке и зычно крикнул, приложив руки ко рту: