Вид Черного моря, его шум и запах оказали поистине лечебное воздействие на Абильхана. Когда обозы и животные были погружены на византийский корабль, отправлявшийся в Константинополь, принц с удовольствием прогуливался по палубе, наслаждался брызгами и криками ловких птиц, на лету ловящих из воды серебристых рыбин, а после поедающих свой улов, сидя на мачтах корабля. Свесившись с борта, Абильхан, не отрываясь, смотрел, как загребают воду большие весла, выпущенные из круглых отверстий по бокам корабля, как синхронно и плавно движутся они, как бурлит и пенится между ними вода. В трюме он впервые за дни пути с аппетитом поел приготовленную корабельным поваром рыбу и нашел эту пищу восхитительной. И был непритворно огорчен, когда к концу дня корабль зашел в порт Константинополя.
Проведя ночь в величайшем городе Византии, Абильхан пришел к выводу, что в его положении нет ничего такого ужасного, и восстал духом. Но по вечерам, ложась спать в своей повозке или в раскладываемом шатре, к нему возвращалась тоска по дому и отцу.
Сменив верблюдов на коней, путники снова двинулись в дорогу. До границ Франкии оставалось примерно столько же, сколько уже было пройдено от Дамаска до Никомедии, только теперь строго по северо-западной прямой. В Византии, особенно в Македонии остро ощущался дух Древней Греции, ее влияние было заметно во всем, что окружало послов. Учитель латыни Салах приобрел в Константинополе несколько книг греческих философов на латыни и читал их принцу перед сном. Абильхан машинально повторял четко выговариваемые учителем фразы и тут же забывал их, голова была занята совершенно иным. Салаху оставалось лишь вздыхать, видя, как принц во время его уроков летает в облаках. Но хуже приходилось старцу, когда на нерадивого ученика вдруг нападало беспричинное веселье, и тот начинал намеренно коверкать латинские слова, менять их местами во фразах, а то и вовсе выдавал полную абракадабру.
Шариф терпел от взбалмошного Абильхана не меньше, чем его почтенный коллега. Великие арабские поэты, цитируемые ученым мужем, подвергались жесточайшей критике со стороны принца, Абильхан начинал переделывать их произведения так, «как следовало написать», а после выносил вердикт, что все эти поэты и философы были пьяницами и ничего не смыслили в жизни. Сам же принц, несомненно, сочинял рубаи лучше всех.
Шариф долго смотрел в листок, врученный ему Абильханом. Бросая мимолетные взгляды на принца из-под густых бровей, старец лихорадочно соображал, чтобы бы ему сказать принцу. Искра таланта у того была, но дело стопорилось из-за лени Абильхана – тот часто пользовался избитыми приемами, употреблял повторяющиеся словосочетания и рифмы, не утруждая себя поиском новых форм и красок. Шарифа так и подмывало указать принцу на его легкомысленное отношение к искусству, но выжидательно поднятая бровь и пронзительный взгляд не сулили ничего хорошего.
- Что ж, это очень хорошо, - осторожно начал ученый муж, приглаживая бороду. – Но я уверен, что принц может еще лучше. Все это уже было у других поэтов. Не пристало великому халифу пользоваться приемами никчемных писак. Я знаю, ты можешь найти такое, что удивит всех.
Абильхан сощурился, думая, похвалил ли его Шариф или раскритиковал. Но на всякий случай поблагодарил старца, забирая обратно свои рубаи.
Раскинув лагерь вблизи города Скопе, караван остановился на ночлег. Абильхан велел всем расположиться у костра, чтобы послушать рассказы о Франкии старого араба, бывавшего там раньше.
- Франки, так же как и мы, поклоняются Аллаху, но они извратили его учение, потеряли его истину. Аллах послал им книгу – Писание, как нам Коран, и пророка Ису, а они считают, что Иса был сыном Аллаха.
- Невозможно, - улыбнулся Абильхан. – Аллах один, у него не может быть сына, ведь у него нет жены.
- Франки считают, что у Аллаха был сын от земной женщины.
Принц засмеялся, а вслед за ним и остальные.
- Эти люди совершенно не чтят Аллаха, - продолжал ученый муж. – Они не соблюдают салят, не постятся во время рамадана, их женщинам позволяется ходить, не закрывая лица и тела. Женщины их ходят полуголые, их грудь видна всем мужчинам, не только законному мужу, волосы они не убирают.
- Вот бесстыдство! – Воскликнул принц.
- Их нравы совершенно точно бесстыдны и безнравственны. Они не внушают детям приличия, дети их вступают в связи очень рано, и их за это не наказывают, а наоборот – стараются как можно скорее поженить.