Ты ехал бы по ней куда глаза глядят,
Не ведая тропы, что приведет назад.
И был бы шейхом ты в Омане{93}, где верблюды
Особенно умны, стройны, широкогруды.
Нигде покуда нет столь благородных стад,
Как у моей родни, у племени Маадд!
Он подо мной сейчас, бегун такого вида.
Его бы не смогли догнать гонцы барида{94}.
Погонщику с таким управиться невмочь:
Попробуй-ка ударь — уйдет от палки прочь!..
И ноги у него, у этого верблюда,—
Как лунные лучи в ночи, в минуту чуда.
Богатое седло и крепкая узда
Не снизят быстроты — полет, а не езда!
Подобный на бегу не станет головою
Беспомощно трясти — быть падалью живою.
А всадник — что ему все беды и дела!..
Лети себе вперед — и разорвется мгла!
Но ты — не я. Страшна тебе слепая участь
Запрятанных в тюрьму, где не спасет живучесть,
Где разрешат от бед лишь сизые мечи,
Что молча занесут над шеей палачи,
Когда душа стоит у воющей гортани,
Покинуть плоть свою готовая заране.
«Нас больше, чем камней…»
Нас больше, чем камней на берегу морском,
И верных нам друзей не счесть в кругу людском.
Как недруг устоит, озливший наше племя?
Чей выдержит костяк той ненависти бремя?
В становищах своих иные племена
Возносят с похвальбой героев имена.
Но разве слава их сравнима с нашей славой,
Коснувшейся небес в года беды кровавой?!
Взошли от корня мы — от племени тамим,
И Ханзалы{96} завет мы бережно храним.
И таглиба семья взрастала с нами рядом
Кипучим, как листва, бесчисленным отрядом.
Нет, с племенем любым вы не равняйте нас,
Когда великих дел настанет грозный час!
Мы — каменный оплот, и об скалу-твердыню
Обломит зубы смерть, забыв свою гордыню.
А если Хиндиф{97} наш войдет в костер войны —
Зачинщиков ее сметут его сыны.
И если стан вождя друзей не скличет разом —
Их подчинить себе сумеет он приказом.
А трусов обратит высоких копий ряд
В союзников его надежнейший отряд!
Он, Хиндиф, наш отец, неверных сокрушая,
Сплотил всех мусульман — ему и честь большая.
Был царским торжеством его победный пир.
За Хиндифа, клянусь, отдам я целый мир!
Его любовь ни в чем не знает зла и страха,
И ненависть его сотрет врагов Аллаха.
Мы Кабу{98} сторожим и бережем Коран,
И в Мекку держит путь с дарами караван.
Мы благородней всех, чья кровь струится в жилах,
И тех, кто под землей покоится в могилах.
Сияет нам луна, и солнце с вышины
Благословляет нас для мира и войны.
Нам блещут небеса, и без конца, без края
Лежит у наших ног вся сторона земная.
И если бы не мы, не наш могучий стан —
Вошел бы чуждый мир в пределы мусульман.
Строптивых покарав своей рукой железной,
Сдержали мы разбег лишь над морскою бездной.
Но в яростных боях и ныне, как вчера,
Мы духов и людей смиряем для добра.
Лежит его чалма на всех, служивших свету,
И смерть сорвать с чела бессильна тяжесть эту.
Когда, когтя врагов, как соколы с высот,
Мы падаем на них — ничто их не спасет!
Суставы рубит меч и головы разносит.
У асад племя бакр пощады пусть не просит.{99}
Сраженья жернова — что камнепад в горах.
Несдавшийся Неджран размолот ими в прах.
Однако для его безвинного народа
Мы — как весенний дождь, упавший с небосвода.
В голодный год, когда, худущий, как скелет,
Шатается верблюд и в нем кровинки нет,