Из лука заблужденья вдруг судьба в меня метнула стрелы,
Они пронзили сердце мне, и вот я гасну, ослабелый,
Отравленные две стрелы в меня вонзились, и со мною
Навеки распростилась та, что любит косы красить хною.
А я взываю: «О, позволь тебя любить, как не любили!
Уже скончался я, но кто направится к моей могиле?
О, если, Лейла, ты – вода, тогда ты облачная влага,
А если, Лейла, ты – мой сон, тогда ты мне даруешь благо,
А если ты – степная ночь, тогда ты – ночь желанной встречи,
А если, Лейла, ты – звезда, тогда сияй мне издалече!
Да ниспошлет тебе Аллах свою защиту и охрану,
А я до Страшного суда, тобой убитый, не воспряну».
* * *
Если на мою могилу не прольются слезы милой,
То моя могила будет самой пищею могилой.
Если я утешусь, если обрету успокоенье,-
Успокоюсь не от счастья, а от горечи постылой.
Если Лейлу я забуду, если буду стойким, сильным
Назовут ли бедность духа люди стойкостью и силой?
* * *
Пусть любимую мою от меня они скрывают,
Пусть эмир и клеветник мне грозят, хоть мало значу
А рыдать моим глазам запретить они не смеют,
Им из сердца не дано вырвать ту, что в сердце прячу.
Клевета мою любовь вывернула наизнанку,
Чистоту назвав грехом, отняла мою удачу.
Только к богу я могу с жалобою обратиться:
«Посмотри, как больно мне, как я мучаюсь и плачу!»
* * *
О, как мне нравится моя газель ручная:
Траву она не ест, ее жилье – шатер.
И шею и глаза взяла у диких сверстниц,
Но стан ее стройней, чем у ее сестер.
Боюсь я, что умру, поверженный любовью,-
О милости моля, я руки к ней простер.
Газель – жемчужина: ловцу она покорна -
Он раковину вскрыл, и глаз его остер.
Клянусь я тем, кто дал тебе власть надо мной и силу,
Тем, кто решил, чтоб я познал бессилье, униженье,
Тем, кто в моей любви к тебе собрал всю страсть вселенной
И в сердце мне вложил, изгнав обман и оболыценье,-
Любовь живет во мне одном, сердца других покинув,
Когда умру – умрет любовь, со мной найдя забвенье.
У ночи, Лейла, ты спроси,- могу ль заснуть я ночью?
Спроси у ложа, нахожу ль на нем успокоенье?
* * *
Как только от нее письмо я получаю,-
Где б ни был я, – в приют укромный прихожу.
Страдалец, я свою оплакиваю душу,
Но оправдания себе не нахожу.
Ведь я ее люблю и добрую и злую,
И я себя всегда ее судом сужу.
О, долго ли она со мной сурова будет?
О, скоро ли ее любовь я заслужу?
* * *
К опустевшей стоянке опять привели тебя ноги.
Миновало два года, и снова стоишь ты в тревоге.
Вспоминаешь с волненьем, как были навьючены вьюки,
И разжег в твоем сердце огонь черный ворон разлуки.
Как на шайку воров, как вожак антилопьего стада,
Ворон клюв свой раскрыл и кричал, что расстаться вам надо.
Ты сказал ему: «Прочь улетай, весть твоя запоздала.
Я узнал без тебя, что разлука с любимой настала.
Понял я до того, как со мной опустился ты рядом,
Что за весть у тебя,- так умри нее, отравленный ядом!
Иль тебе не понять, что бранить я подругу не смею,
Что другой мне не надо, что счастье мое – только с нею?
Улетай, чтоб не видеть, как я умираю от боли,
Как я ранен, как слезы струятся из глаз поневоле!»
Племя двинулось в путь, опустели жилища кочевья,
И пески устремились к холмам, засыпая деревья.
С другом друг расстается – и дружба сменилась разладом.
Разделил и влюбленных разлучник пугающим взглядом.
Сколько раз я встречался на этой стоянке с любимой -
Не слыхал о разлуке, ужасной и непоправимой.
Но в то утро почувствовал я, будто смерть у порога,
Будто пить я хочу, но отрезана к речке дорога,
У подруги прошу я воды бытия из кувшина,
Но я слышу отказ; в горле жажда, а в сердце – кручина…
* * *
Весь день живу, как все, но по путям ночным
Бегу, бессонницей моей к тебе гоним.
Весь день я разговор с соседями веду,
Но но ночам горю в безумии, в бреду.
Так сопряжен со мной моей любви огонь,
Как с пальцами руки сопряжена ладонь.
Я б упрекал тебя, чтобы помочь себе,
Но разве польза есть в упреках иль в мольбе?
Тобою плоть моя превращена в стекло -
Смотри же, что в моей душе произошло.
Желаю ли с тобой свидания? Увы,
Кто много возжелал, лишился головы!
* * *
Что делать вечером бредущему в тоске?
С камнями речь веду, рисую на песке,
Потом рисунок свой слезами я смываю,
И вороны кричат, садясь невдалеке.
* * *
Я с ней простился взглядом, слезами обливаясь.
Сказать ей в день разлуки мне не дали ни слова.
Но можно ли слезами навек проститься с сердцем?
Кто видел в мире этом влюбленного такого?…
Живи, не зная горя, до воскресенья мертвых,
Когда погаснет солнце и воссияет снова.
* * *
Ужель потому ты заплакал, что грустно воркует,
Другой отвечая, голубка в долине зеленой?
Иль прежде не слышал ты жалоб и стонов голубки?
Иль прежде разлуки не знал ты, на боль обреченный?