Выбрать главу
Иль ты не видал, как заветное люди теряют? Иль так же, как ты, ни один не терзался влюбленный?
Да брось ты о Лейле вздыхать: тот, кто любит,- несчастен, И страсть, без надежды, томится в душе потрясенной.
* * *
Только тот – человек, тот относится к людям, кто любит. Кто любви не изведал, тот нравом бесчестен и зол.
Я ее упрекал, но она мне сказала: «Клянусь я, Что верна я тебе и что день без тебя мне тяжел.
Ты ко мне приходи, если этого сильно ты хочешь, Ибо я еще больше хочу, чтоб ко мне ты пришел».
* * *
О Лейлы ласковый двойник, ты будь ко мне добрей: Недаром другом я тебя избрал среди зверей!
О Лейлы ласковый двойник, не убегай отсель, Быть может, долгий мой недуг ты исцелишь, газель.
О Лейлы ласковый двойник, мне сердце возврати: Оно, как бабочка, дрожит, зажатое в горсти.
О Лейлы ласковый двойник, ты мне волнуешь кровь, И ту, что не могу забыть, напоминаешь вновь.
О Лейлы ласковый двойник, со мной часок побудь, Чтоб от больной любви моя освободилась грудь.
О Лейлы ласковый двойник, не покидай лугов, Да вечно будешь ты вдыхать прохладу облаков.
Ты так похожа на нее, ты – счастье для меня, И я поэтому тебе – защита и броня.
Тебя на волю отпущу, ступай ты к ней в жилье. Спасибо ей за то, что ты похожа на нее!
Твои глаза – ее глаза, ты, как она, легка, Но только ножки у тебя – как стебли тростника.
Весь божий мир, о Лейла, вся безмерность естества Мою любовь, мою печаль в себе вместят едва!
Мне всё напоминает дни, когда с тобой вдвоем Мы шли в степи, цвела весна – те дни мы не вернем!
Свой взгляд горящий от тебя пытаюсь отвести, Но он упорствует: к другой нет у пего пути.
Быть может, если по земле пойду как пилигрим,
С тобою встречусь я в горах и мы поговорим?
Душа летит к тебе, но я ей воли не даю: Стыдливость в этом усмотри природную мою.
О, если б то, что у меня в душе сокрыто, вдруг Тебе открылось,- поняла б, что я – хороший друг.
Спроси: кому когда-нибудь утяжелял я путь? Спроси: я причинял ли зло друзьям когда-нибудь?
* * *
Мне говорят: «В Ираке она лежит больная, А ты-то здесь, здоровый, живешь, забот не зная».
Молюсь в молчанье строгом о всех больных в Ираке, Заступник я пред богом за всех больных в Ираке,
Но если на чужбине она – в тисках болезни, То я тону в пучине безумья, в смертной бездне.
Из края в край брожу я, мои разбиты ноги, Ни вечером, ни утром нет к Лейле мне дороги.
В груди моей как будто жестокое огниво, И высекает искры оно без перерыва.
Лишь вспомню я о Лейле, душа замрет от страсти, И кажется: от вздохов рассыплется на части…
Дай мне воды глоточек, о юное светило, Что и луну блистаньем и молнию затмило!
Ее чернеют косы, – скажи: крыла вороньи. В ней все – очарованье, томленье, благовонье.
Скитаюсь, как безумный, любовью околдован, Как будто я цепями мучительными скован.
С бессонницей сдружился, я стал как одержимый, А сердце бьется, стонет в тоске непостижимой.
Весь от любви я высох, лишился прежней силы - Одни остались кости, одни сухие жилы.
Я знаю, что погибну,- так надобны ль упреки? И гибель не погасит любви огонь высокий.
Прошу вас, напишите вы на моей могиле: «Любовь с разлукой вместе несчастного убили».
Кто мне поможет, боже, в моей любви великой И кто потушит в сердце огонь многоязыкий?
* * *
Красавицы уничтожают поклонников своих. О, если бы они умели страдать от мук живых!
Их кудри словно скорпионы, что больно жалят нас, И нет от них противоядья, мы гибнем в тяжкий час.
Но, впрочем, есть противоядье: красавицу обнять, Поцеловать ее, желая поцеловать опять
Ту, у которой грудь и плечи прекрасней жемчугов,- Они белей слоновой кости и девственных снегов!
Красавицы в шелках блистают, одежда их легка, Но кожу нежную изранить способны и шелка.
Их стан – тростинка, но при этом их бедра широки. О, как стремлюсь я к тонкостанным всем бедам вопрек
О ты, что к юношам в жилища ночным приходишь сном, К тебе еще я не стучался в молчании ночном.
* * *
У газеленка я спросил: «Ты милой Лейлы брат?» «Да,- он ответил на бегу,- так люди говорят».
Ее подобье, ты здоров, а милая больна,- Несправедливо! Ибо нам понятно: не она
Похожа на газель в степи,- приманку для сердец,- А нежная газель взяла ее за образец.
* * *
Я понял, что моя любовь меня ведет туда, Где нет ни близких, ни родных, где мне грозит беда,
Где лишь седло да верный конь – товарищи мои, Где в одиночестве глухом пройдут мои года.
Привязанности все мои разрушила любовь С такою силой, что от них не видно и следа.
Любви я предан целиком – и телом и душой. Кто прежде так любил, как ж Никто и никогда!
* * *
«Ты найдешь ли, упрямое сердце, свой правильный путь? Образумься, опомнись, красавицу эту забудь.
Посмотри: кто любил, от любви отказался давно, Только ты, как и прежде, неверной надежды полно.
Кто любил,- о любви позабыл и спокоен весьма, Только ты еще бредишь любовью и сходишь с ума!»