Но поверь мне, Лейла, что я – не язычник, не еретик,
Просто ставит моя любовь лекарей с их зельем в тупик.
Как любимую я люблю! Даже те люблю имена,
Что звучат, как имя ее,- хоть сходна лишь буква одна…
О друзья, мне Лейла нужна, без нее и день – словно год.
Кто ее приведет ко мне или к ней меня приведет?
ОМАР ИБН АБИ РАБИА
* * *
«Соседка, скажи, чем утешилась наша сестра
В долинной развилине, где Азахир и Харра?»
Сказала – и, видя, что нет ни врага, ни предателя,
Свернули с лужайки на гладкое темя бугра,
Где ветви свои опустили высокие пальмы,
А почва была от недавнего ливня сыра,
На листьях роса прилегла, как туманное облако,
Которого выпить не в силах дневная жара.
Сказала: «Когда б в эту ночь мои грезы исполнились,
И внука Мугиры наш дом приютил до утра!
Когда разойдутся докучные люди,- о, если бы
Нас тень осенила полою ночного шатра!»
А я говорил: «Дни и ночи о ней лишь я думаю. Седлайте верблюдов!
Сегодня в дорогу пора!»
А те увидали, что пыль под погами верблюжьими
Клубится вдали, где отлогая встала гора.
Сказала соседка: «Гляди, присмотрись же! О, кто это
Плывет по пескам на верблюде белей серебра?»
И та отвечала: «То Омар, клянусь, я уверена.
Бурнус узнаю, я достаточно взором остра».
«Ужели?» – воскликнула. Та отвечала:
«О, радуйся! То встреча желанная,- будь же душою бодра!»
Любимая молвила: «Значит, желанья исполнились.
Легко, без заботы, без горести – словно игра…
Что он завернет в нашу сторону, я и не чаяла,
С одной лишь мечтой коротала свои вечера.
Но тайную встречу всевышняя воля ускорила,
Тревогу души успокоила вестью добра».
И спешились мы, и сказали приветствие девушке.
Потупясь, она приоткрыла ворота двора.
Сказала: «Салям! Для верблюдов укрытие темное
Найдется до часа, когда засияет Захра.
И если как гости у нас вы сегодня останетесь,
Окажется завтра счастливей, чем было вчера».
Мы скрыли верблюдов, к молчанью верблюды приучены,
Спят тихо, покамест их шерсть от росы не мокра.
Укрылись и мы, а меж тем сторожа успокоились,
В пустыне уже не видать ни огня, ни костра.
Вот вышла, три девушки с ней, изваяньям подобные,
Газелью скользнула, летящего легче пера.
О, весть приближенья! Она словно ветром повеяла,-
Так сладок весной аромат лугового ковра.
Сказала: «Хваленье Аллаху, клянусь я быть верною.
И ночи хвала,- эта ночь и добра и мудра!»
* * *
Вы, суд мирской! Слуга Аллаха, тот, Кто судит нас, руководясь законом,
Пусть жен не всех в свидетели зовет, Пусть доверяет лишь немногим женам.
Пусть выберет широкобедрых жен, В свидетели назначит полногрудых,
Костлявым же не даст блюсти закон – Худым, иссохшим в сплетнях-пересудах.
Сошлите их! Никто из мусульман Столь пламенной еще не слышал просьбы.
Всех вместе, всех в один единый стан, Подальше бы! – встречаться не пришлось бы!
Ну их совсем! А мне милее нет Красавицы роскошной с тонким станом,
Что, покрывалом шелковым одет, Встает тростинкой над холмом песчаным.
Лишь к эдаким благоволит Аллах, А тощих, нищих, с нечистью в сговоре,
Угрюмых, блудословящих, перях, Ворчуний, лгуний,- порази их горе!
Я жизнь отдам стыдливой красоте. Мне знатная, живущая в палате
Красавица приятнее, чем те, К которым иочью крадутся, как тати.
* * *
Я видел: пронеслась газелей стая.
Вослед глядел я, глаз не отрывая,-
Знать, из Куба неслись они испуганно
Широкою равниною без края.
Угнаться бы за ними, за пугливыми,
Да пристыдила борода седая.
Ты старый, очень старый, а для старого
Уж ни к чему красотка молодая.
* * *
Отвернулась Бегум, не желает встречаться с тобой,
И Асма перестала твоею быть нежной рабой.
Видят обе красавицы, сколь ты становишься стар,
А красавицам нашим не нужен лежалый товар.
Полно! Старого друга ласкайте, Бегум и Асма,
Под деревьями нас укрывает надежная тьма.
Я однажды подумал (ту ночь я с седла не слезал,
Плащ намок от дождя, я к селению Джазл подъезжал):
О, какая из дев на вопрос мой ответить могла б,
Почему за любовь мне изменою платит Рабаб?
Ведь, когда обнимал я другую,- казалось, любя,-
Я томился, и жаждал, и ждал на свиданье – тебя.
Если женщины верной иль даже неверной я раб,
Мне и та и другая всего лишь – замена Рабаб.
Обещай мне подарок, хоть я для подарков и стар,-
Для влюбленной души и надежда – достаточный дар.
* * *
Я покинут друзьями, и сердце мое изболело:
Жажду встречи с любимой, вздыхаю о ней то и дело.
И зачем мне совет, и к чему мне любезный ответ,
И на что уповать, если верности в любящей нет?
Кто утешит меня? Что мне сердце надеждою тешить?
Так и буду я жить – только смерть и сумеет утешить.
* * *
В стан я племени прибыл, чьих воинов славны дела.
Было время покоя, роса на пустыню легла.
Там я девушку встретил, красивее всех и стройней,
Как огонь, трепетали запястья и бусы на ней.
Я красы избегал, нарочито смотрел на других,
Чтобы чей-нибудь взор не приметил желаний моих,
Чтоб соседу сказал, услаждаясь беседой, сосед:
«Небесами клянусь, эта девушка – жертва клевет».