— Булавка пойдет? — спросила Катя, отстегивая её от халата.
— Отлично. Давай, прокалывай в фольге дырочки, — подал он ей чашку. — Часто и аккуратно. Правильно делаешь, — говорил Самир, наблюдая за дочерью. — Чем равномернее будет распределяться табак, тем вкуснее кальян.
Лиза иронично улыбалась, наблюдая за ними. На лице мужчины было написано неподдельное вдохновение.
— Не уходи, — остановил он Катю, которая закончила и намеревалась возвратиться на место. — Сверху кладем специальное кольцо, вновь обворачиваем уже помятой фольгой, и опять делаем дырочки.
— Господи, — хмыкнула девушка, — курить расхочется, пока готовишь, — но, сделала, как велел Самир.
— Не расхочется, — буркнул он, откладывая готовую чашку. — А теперь, тоже очень важный момент, — продолжил мужчина, вынимая шахту кальяна из колбы. — Колбу надо заполнить холодной водой. Но так, чтобы трубка шахты, — указал он, где находится трубка, — погрузилась на три с половиной сантиметра. Не больше и не меньше.
— Кошмарики, — снова возмутилась дочь, — ещё и линейкой что ли замерять?
— Ну, не замеряй, — хитро прищурился Самир. — Если воды будет больше четырех сантиметров, кальян тяжело тянется. Если меньше трех, будет горьким. А от этого, — поднял он указательный палец, — и жизнь супруги может стать или тяжелой, или горькой. Так что советую на всякий случай замерить. Пусть лучше супруг или отец, — выразительно глянув на дочь, произнес Самир, — наслаждается и останется доволен.
Лиза качала головой и продолжала иронично улыбаться.
— И последний штрих, — вдохновенно продолжил Самир. — Раскаливаем уголь вот в этой приспособе, которая тоже входит в комплект. Кладем на чашку с табаком пару средних кусочков. Лучше, ближе к краям, и ждем две-три минутки. Все. Можно курить, радостно закончил он.
Самир с наслаждением несколько раз потянул и через некоторое время выпустил клубы белого дыма. Дамы шутливо зааплодировали и рассмеялись.
— Не вижу ничего смешного, — нарочито строго сказал он. — О, Аллах, — поднял Самир глаза в потолок, — никакого женского воспитания в этом доме. Погодите, получу я на вас официальное право на днях. Всех построю.
— Слушай, Самир, — насмешливо, но с любовью глядя на него, спросила Лиза, — вот, где ты, шейх, нахватался таких словечек и выражений?
— А ты поживи с моё в общаге, — пожал тот плечами. — Шесть лет — это срок. Надо Уголовный Кодекс почитать. За какое преступление столько дают? Я от звонка до звонка отстоял.
В целом, ужин закончился на самой веселой ноте. Катя отправилась отдыхать в свою комнату. Лиза в спальню. Самир, прихватив любимый кальян, пошел за ней.
— Лиз, а когда тебе на работу выходить? — поинтересовался он.
— Я сразу взяла отпуск и пятнадцать дней отгулов, которые накопились в годовой отчет. Так что ещё полторы недели гуляю. А что?
— Может, ты вообще уволишься?
— Здрасьте, вам, — удивленно уставилась женщина на него. — Зачем?
— В свадебное путешествие съездим. — Самир уселся в кресло, кальян поставил рядом на столик. — В Европе в это время делать нечего. Там холодрыга. Поедем, где тепло, — он сделал ещё пару затяжек из кальяна и отставил его. — Свадьбу сыграем, потом, на два-три дня мне надо будет слетать на север, и я свободен.
— Дорогой, я с удовольствием съездила бы в свадебное путешествие, — Лиза села на подлокотник кресла и обняла его. — Но, если я уволюсь, меня уже обратно никто не возьмет. Я потеряю работу.
— И хвала Аллаху, — провел он ладонями по лицу. — Пусть будет так. Начинай ты вживаться в образ жены шейха. Зачем тебе работать? Только не задавай мне глупый вопрос: "На что я буду жить?" Не унижай достоинство мужа. Лиза, ты согласилась стать моей женой?
— Согласилась.
— Тогда, все вопросы по содержанию тебя, твоих детей, внуков и правнуков, ко мне, пожалуйста, — решительно заявил он. — Это вопрос чести.
— Ты чего раскипятился-то? — недоуменно поинтересовалась она.
— Лиз, — обнял он её за руку, — вот, она, пропасть между нами. Твое убеждение, что я, дескать, сама заработаю, очень мне не нравится, — он поморщился. — Может быть, по российским понятиям, ты не плохо и заработаешь. — Но, ты же меня унижаешь, как мужа.
— Почему, — удивленно поцеловала его женщина.
— Да потому, что жена шейха не должна работать. Может быть, но чисто в благотворительных организациях.
— Хорошо. А, чем мне заниматься, когда ты едешь?
— Английский язык изучать. Вместе с дочерью. Я про арабский уж молчу. Хотя бы английский надо знать.
— Зачем? Я с тобой и по-русски говорить могу.
— А если бы я не умел на русском языке говорить? Хотя, мы бы и без слов нашли общий язык, — улыбнулся он. — Лиз, надеюсь, из-под венца моя невеста не убежит?
— Да, куда я от тебя уже денусь? — обреченно ответила она. — Тоже ведь тебя люблю.
— Верю, — кивнул он головой. — А сына мне родишь?
— Самир, ты рехнулся, что ли? Мне пятый десяток пошел.
— Я тебе даже девочку прощу. Но, буду стараться. Лет десять-то у нас ещё есть. Попробовать стоит.
— Ты, конечно, мужик умный, но немного не в себе. Тебе внуков мало?
— Внуки, хорошо. А дети еще лучше. Мы сразу помолодеем. Нет, я два дня подожду, пока станешь моей законной супругой, — улыбнулся тот. — А, потом извини. Замуж согласилась, рожай детей. Имею право.
— Ой, Самир, вредный ты, все-таки. Вреднючий, каких мало.
— А меня уже не переделаешь. Права мужа я знаю. Без разницы, арабка ты или русская. Что такое, сорок лет? И в шестьдесят рожают, если Аллаху угодно.
— Самир, — уже довольно резко ответила женщина, вставая с подлокотника, — давай, раз и навсегда закроем эту тему.
— Ну, хорошо, хорошо, — согласился тот. — Не буду больше. Уж, и помечтать нельзя, — вздохнул он.
Елизавета расправила кровать, и они улеглись в постель. Некоторое время просто лежали молча. Она, как обычно, пристроилась у Самира на плече.
— Слушай, а твои родители в курсе, куда и зачем ты поехал? Ты им про нас рассказывал? — поинтересовалась женщина.
— Конечно, — повернул он голову к ней. — И фото ваши показал, и видео. Да, у меня уже друзья по всему миру знают, что имею семью в России. Всем снимки своих внуков и дочери на компьютер сбросил.
— Друзья, ладно, — усмехнулась женщина. — А родители-то, что тебе сказали?
— Мама, увидев фотографии, расплакалась, запричитала. Отец строго спросил, почему дети живут не в семье? Пришлось объяснять, что сам не знал об их существовании. Короче, он велел ехать в Россию и привозить всех в Дубай.
— А жены знают? — прищурилась Лиза.
— Да, тоже уже в курсе.
— И как они прореагировали? Что сказали?
— Что тут скажешь, если дочь уже взрослая и двое внуков растут, — пожал он плечами. — Внебрачные дети всегда признаются отцом. Так во многих арабских семьях случается. Скажу тебе по секрету, — прошептал он ей на ушко, — у моего папы одна жена. Но есть дети ещё от двух женщин. Им только звание шейха не передается. В остальном, имеют такие же права. Я их знаю и почитаю, как братьев и сестер.
— Дааа, — протянула Лиза. — А ещё говорят, умом Россию не понять. Это вот арабских женщин понять трудно. Вообще, непостижимо. Погоди, — вдруг, приподнялась она с плеча Самира и пытливо посмотрела ему в глаза. — А ты ведь говорил, что первая жена должна дать согласие, чтобы супруг привел другую.
— Лизонька, — вздохнул тот, — глядя на твою реакцию, я уже боюсь при тебе даже вспоминать о своих женах.
— Да, ладно, не буду больше ревновать, — пообещала она. — Мне же интересно, что тебе первая жена сказала? Разрешила ещё раз жениться?
— Если интересно, — он привстал и сел на кровати, — тогда слушай. Джамиля с детства воспитана в духе покорности будущему супругу. Так принято в их семье. Её учили, что мужу на все, что он сделает и скажет, следует отвечать: "Да, мой господин".