— Но, почему?
— Да, потому, что по мусульманским законам, он не обязан ни перед кем отчитываться. Где есть, там и есть. Хоть под боком у женщины.
— Кстати, а своих жен Самир навещает? Спит с ними?
— Не поверишь, — прикрыла глаза женщина, — но я этого не знаю.
— Как это?
— Ну, ночует он, практически, всегда дома, — ответила Лиза. — Если не в нашей общей спальне, то на своей половине. А навещает ли он их днем, исполняет ли свой супружеский долг… — женщина замолчала и тоже сделала глоточек кофе. — У нас, как бы негласный договор, не поднимать этот вопрос.
— Интересное кино, — Мария взяла с подноса персик и впилась в него зубами. — И ты даже не догадываешься? Неужели тебе сердце не подсказывает? Ты их, вообще, видела?
— Видела издалека, — ответила та. — Он нас не представлял. Сказал, что это совершенно не обязательно.
— И, как твои соперницы выглядят?
— Про Джамилю ничего сказать не могу. Она всегда в черном, лицо закрыто. Только глаза огромные, сверкают, как фары скорой помощи. Гизлян, вполне продвинутая арабка в модных светских одеяниях. Вся увешанная золотом и брюлликами. Достаточно красива. Взгляд испепеляющий.
— А с остальными членами семьи тебя познакомил муж?
— Конечно. На следующий день, как приехали. В доме его отца. Вот где дворец, так дворец, — восхищенно произнесла она. — Перед входом фонтаны, огромная мраморная лестница.
Были родители и какие-то братья, сестры, тетки, дядьки. Куча ребятни. Совершенно не понятно, кто и чей, — усмехнулась Лиза.
— Дочери, наверное, тоже пришли на новую жену отца поглазеть?
— У Самира в Дубае только две дочери живут. Остальные в других городах и странах. Родственников так много, что я и имен не запомнила.
— На каком языке ты с ними общалась?
— Они между собой по-арабски говорили. Я, чуть-чуть на английском. Чаще, просто Самир мне переводил. Очень неловко я себя чувствовала во время первой встречи, — призналась Лиза. — Мне показалось, что родне более всего интересно было посмотреть на Катю и мальчиков.
— Значит, дочь и внуков Самира они признали?
— Ещё как, — рассмеялась та. — Нашли, что пацанчики копия деда. И дочь, несмотря, что беленькая, чертами лица похожа на отца. Я не знаю, как дети умудряются понимать друг друга. Но, мои внучата моментально выскочили из-за стола и убежали во двор играть с ребятней.
— А, как тебе родители супруга? — поинтересовалась Маша.
— Отец показался суровым и немногословным. Мама, не смотря на возраст, ошеломительно красива. Сразу видно, что Самир весь в неё.
— Значит, жен в первый день ты не видела.
— Как бы не так, — покачала головой Лиза. — Гизлян оказалась возмутительницей спокойствия. К концу приема все-таки явилась. Уселась напротив меня и просто буравила взглядом. Пока, Самир что-то резко не буркнул ей на арабском. Сразу глаза опустила, но не ушла.
— Ничего тебе не сказала?
— Если бы и сказала, я б все равно не поняла, — хмыкнула хозяйка. — А, Самир, думаю, не стал бы её слова переводить. Да, у неё все на лице написано. Глава семейства был очень недоволен появлением невестки. Однако, обошлось без скандала в тот день.
— В тот день, а потом? — заинтересованно спросила подруга.
— Через некоторое время я с балкона увидела, что они с Самиром о чем-то разговаривают во дворе нашего дома в беседке. Гизлян чему-то явно возмущалась. Руки в боки, речь возбужденная. Муж невозмутимо сидел на диванчике и курил кальян. Потом, что-то довольно быстро ей ответил и указал рукой на калитку. Видно было, что слова её напугали, и женщина чуть ли не убежала.
— Ну, ты спросила у него, о чем шла речь?
— Спросила, — Елизавета устало прикрыла глаза и замолчала. Женщина поднялась с дивана и вышла из комнаты, оставив недоумевающую приятельницу в одиночестве.
Лиза хорошо помнила тот день и последующий разговор с супругом. Самир тогда заметил, что жена стоит на балконе и после ухода Гизлян, зашел к ней. Обнял и нежно поцеловал.
— Чем дама не довольна? — поинтересовалась она.
— Грозилась пожаловаться имаму на меня. Я же тебе объяснял, что по шариату, не имею права жить выборочно с одной из жен. Требовала, чтобы поселил тебя в отдельном доме, как всех.
— А чего она потом испугалась?
— Я дважды произнес слово: "Талак", что значит — развожусь. Если б сказал это в третий раз, Гизлян бы автоматически перестала быть моей супругой.
— Но, этого же никто не слышал.
— Неважно, — ответил тот. — Аллах все слышит, — поднял он глаза к верху.
— Хорошо, а если мужчина сказал такие слова в запале ссоры, — пожала она плечами. — А потом передумал. Супруги ведь могут помириться.
— Могут, — усмехнулся тот. — Но, не сразу. По закону ислама нужно сделать так. Жена через три месяца после таких слов имеет право вновь выйти замуж. Обязательно вступить с новым мужем в супружеские отношения. Через три месяца опять развестись. И только ещё через три месяца стать снова женой бывшего мужа, если он не против.
— Боже, какая волокита!
— Вот так. У русских это называется: "Следи за базаром", — рассмеялся Самир.
— Ну, а в данном случае, ты действительно намерен с Гизлян развестись?
Самир тяжело вздохнул и долго молчал, обдумывая ответ. Затем, опустив глаза, тихо произнес:
— Лизок, все мы не ангелы. И я, и мои жены, конечно, — он говорил медленно, казалось, с трудом подбирая слова. — Но, я не могу задним числом переписать свою судьбу. Жены отдали мне свою молодость и лучшие годы. Они дарили мне любовь и рожали детей. Как я могу сейчас оставить их? Женщины не виноваты, что мы с тобой встретились. Не ревнуй и пойми не только меня, их чувства тоже. Я же буду последним шакалом, если разведусь.
— Не говори так, — прижалась к нему Лиза. — Я очень стараюсь понять. Очень, — искренне повторила она. — Но, сердцу не прикажешь.
— Лизонька, радость моя, — взял он её за руку, — на мой взгляд, супружеский долг — это не только здоровый секс. Он включает в себя гораздо большее понятие. Разводиться, ни с кем из них, я не намерен. А поэтому, пока жив, мои жены, дети и дети их детей будут находиться под моей опекой, защитой и всем обеспечены. Даже, если это тебе не нравится. Я так решил, — твердо заключил мужчина, — и мое слово — закон.
— Тогда зачем ты Гизлян пригрозил?
— Да, просто припугнул, привел в чувство, зная, её строптивость.
Елизавета оглянулась и увидела, что стоит на крытой веранде с подвешенным круглым диваном.
Она даже не помнила, как сюда попала. Встряхнув головой, как бы, отгоняя воспоминания, направилась обратно в зал, где оставила подругу.
— Лиз, — с обеспокоенным лицом, встретила её Мария. — Не от большого ума я к тебе в душу полезла. Прости уж меня. Смотрю, ты расстроилась, ушла.
— Ладно, забудем. Просто Самира давно нет. Скучаю по нему. Вот, и куксюсь.
— Он, когда вернется?
— Завтра ночью должен прилететь, — ответила хозяйка. — Ты пока отдохни в моей комнате, а вечером я тебя в аэропорт провожу.
Женщины прошли в спальню. Маша прилегла на кровать, но спать ей не хотелось. Подруга сидела рядом.
— Слушай, — взяла гостья Лизу за руку, — как у арабской родни поиски жениха для Катюхи идут? Успешно? Есть кандидаты?
— Чего-чего, а желающих породниться с шейхом хватает, — лукаво усмехнулась та. — Я бы сказала, в очередь уже выстроились. Невесте остается только выбрать. Самир ведь нас с Катей везде с собой берет. На разные благотворительные мероприятия, например. Он очень много денег в гуманитарную помощь вкладывает. Особенно, для небогатых арабских стран. И в свой офис тоже нас возил. Красотой дочери все восхищаются, так отца аж распирает от гордости.
— А то, что у неё двое детей. Ничего?
— Ой, арабы такие чадолюбивые, — махнула рукой Лиза. — Да и мальчишки-то чернявые. Чистые арабчата. Рождены в законном браке. Это даже в плюс невесте идет. Но, пока выбирает Самир. Роется с пристрастием в женихах, можно сказать. С самым главным претендентом дочь уже познакомил.