— На службе читать не положено, Аким Никифорович, — заявил Боря Силкин и сел на стул возле сейфа… — Стул под ним горестно застонал. — На службе, как предписывают должностные инструкции, надо трудиться на благо и так далее. Детектив попался?
— Да тут, — ответил Бублик, глядя в потолок. — Книжку сунули… — Аким Никифорович не определился еще — доставать заведующей библиотечным коллектором шифер или, значит, не доставать. — Посмотри вот.
Боря Силкин взял книгу и засвистел, качая головой.
— Чур, я первый на очереди!
— Какая еще очередь?
— Разве вы не дадите товарищам почитать эту вещицу?
— Дак оно конешно…
— У нас такая литература раньше вообще не издавалась, Аким Никифорович!
— Мне вроде ничего такого не попадалось…
— И мне не попадалось. Значит, я первый?
— Ладно.
— Где достали?
Бублик почти что вырвал книжку из Бориных рук, открыл сейф, названивая ключами, и положил «сексопатологию» в темное нутро железного ящика. Громко щелкнул замок.
— Когда дадите почитать?
— На следующей недельке загляни. Сперва, конечно, сам обзнакомлюсь, хе-хе! — Бублик подмигнул расстроенному гению и под локоток, мягко, вытолкал его из кабинета.
Сварливо заверещал телефон.
Шурка! На часы глядеть не надо. Странное дело, Аким Никифорович безошибочно угадывал, когда звонит жена, И он угадывал, о чем пойдет сейчас разговор.
Шурочка работает в универмаге, заведует галантерейным отделом. Девочки в подчинении у нее молоденькие и потому до поры безропотные, так что и посачковать начальнице есть возможность. И вообще деятельность интересная: универмаг дает широкие связи, да и потом сюда с утра стекаются всякие городские новости.
— Слышь, — начала Шурочка со смешком. — Одна тут женщина… Слышь?
— Слышу! Заладила сорока про Якова.
— Одна тут женщина сегодня рассказывала, она кладовщица на базе. Дочь замуж отдавала, так, представляешь, какая мода завелась — тамаду приглашать, чтоб речистый был. И представительный. И с положением, конечно.
— Да?
В кабинет зашла секретарша в голубом платье, положила на стол бумаги. Бублик кивнул ей и показал на телефонную трубку кулаком: занят, мол, выше головы. Секретарша удалилась с поджатыми губами и в дверях пожала плечами: мое дело маленькое — занят ты или не занят.
— …Кладовщица, баба разбитная, профессора из института уломала в тамады, чтобы нос всем утереть. У профессора еще борода до пупа — представительный мужчина.
«Вчера профессор, сегодня профессор, — думал Бублик рассеянно. — Много их что-то развелось»…
— Ну?
— И представляешь, во что это ей обкатилось?
— Кому обкатилось?
— Кладовщице, дурак! Профессор взял за вечер сто пятьдесят рублей, плюс корзина продуктов да три бутылки коньяку, не считая того, что жена профессора пила и ела за столом вдоволь. Кто ее остановит?
— И зачем все это?
— Как зачем? Мода, говорю, такая.
— А-а…
— Ты спрашивал?
— Кого?
— Не пудри мозги, насчет стенки спрашивал?
— Нет еще.
— Опять губы развесил!
— Ничего я не вешал!
— Три стенки на город, дурак!
— Не имею пока представления, на кого курс держать.
— Он не имеет представления! А Зорин на что, он же в горисполкоме торговлей ведает, перед ним все лапки вверх.
— Лапки-то вверх, да мало мы знакомы. Тут ход нужен.
— Никаких ходов, сошлешься чуть-чего на Быкова — и он, мол, просил убедительно посодействовать. Три стенки на город, пока мы чешемся, все расхватают!
— А деньги где? Две с половиной косых — не шутка.
— У отца твоего займем, он при средствах.
— Уже занимали.
— Еще займем. Я знаю: ты перед большим начальством робеешь, но мне насчет стенки отказано твердо — мои подружки за такое дело не берутся, да и завбазой на курорт отъехал. А денег у деда займем, не впервой.