— Слушай, да я тебе десяток офисов подберу. И охрана бесплатная. Мои парни будут там по сто раз на дню прохаживаться. Никто не вломится, даже мышь не прошмыгнет. — Они уже смеются, будто старые товарищи, и хлопают друг друга по спине.
Мы с директором, стоя чуть поодаль, наблюдаем за происходящим. Я, по правде говоря, слышу далеко не все, с пятого на десятое, но ушки у меня на макушке, и я уже смекнула, о чем у них там речь. А старик и представления не имеет, что происходит. Я иронично усмехаюсь.
— Метек, давай-ка малой кровью все-таки заберем этот злополучный аттестат моей жены… пока она не родила. — Ахмед по-приятельски берет полицейского под руку.
— Да, конечно. Это совсем вылетело у меня из головы. — Они вдвоем подходят к нам. — Уважаемый господин директор, не собираетесь же вы оставить себе на память аттестат этой славной выпускницы нашего замечательного лицея? Быть может, все же отдадим документ ей? — не столько спрашивает, сколько приказывает Метек тоном, не терпящим возражений.
— Но ведь… — пытается возразить директор.
— Не буду же я тратить на ваши чудачества целый день! — Страж порядка берет его под локоть и заводит в школу. — Чтобы через пять минут все было готово! А вы входите, входите, дорогие детки, — с шутливым дружелюбием бросает он нам через плечо.
— Метек, как ты разговариваешь со своим учителем?! — кричит директор, извиваясь, будто угорь.
— Для вас я не Метек, а господин полицейский. Я здесь нахожусь не как частное лицо, а как должностное. И в довершение всего из-за вас я трачу время и нервы. Вы оскорбляете честных граждан, и я боюсь, что мне придется написать рапорт.
— Что?! — таращит директор глаза.
— Сколько вам осталось до пенсии? Небось недолго уже? Хорошо было бы дождаться ее на этом теплом местечке, не так ли? — выбрасывает последний козырь Метек.
Директор, поджав хвост, вбегает в свой кабинет. Не прошло и минуты, как его заместительница и давняя любовница, учительница математики, раскрасневшись, вручает мне желанный аттестат.
Со времени нашей свадьбы мама ни разу не навестила нас. За все длинное жаркое лето у нее не возникло желания — хотя бы из любопытства! — взглянуть, как живет ее дочь, как справляется с делами. Может, это и к лучшему: мы за это время остыли, злость наша прошла и воспоминание о злополучном свадебном банкете уже не пробуждает в нас никаких эмоций. Нам даже смешно, особенно из-за нашей выходки с фастфудом. И дела у нас теперь совсем другие, более важные.
Еще год назад мне бы и в голову не пришло, что вскоре я буду жить в прелестной квартирке с мужем, ждать ребенка и организовывать наш маленький семейный бизнес. Ахмед уже защитил диссертацию и теперь все свое время и силы посвящал фирме. Метек, с которым мы познакомились случайно, стал его правой рукой. Он просто незаменим во всех делах, и не только служебных. Привинтить карниз, повесить гардины, сходить в супермаркет, отвезти в чистку ковер — никакой работы он не гнушается, ничего ему не в тягость. Наконец-то он начал зарабатывать приличные деньги, хотя фирма и не получила еще ни одного серьезного заказа. Метек понимает, что Ахмед платит ему из собственного кармана, и умеет это ценить. Пока что фирма находится на этапе раскрутки, мужчины заняты маркетингом и рекламой, но мы верим, что скоро наши усилия начнут приносить плоды.
— Слушай, помощь твоих парней из полиции, конечно, неоценима, но все-таки нам нужно подписать договор с профессиональной охранной фирмой и купить страховку, — решает Ахмед.
— Но зачем? Это же выброшенные деньги! — Метек так упирается, будто ему лично придется оплачивать услуги охранников.
— Затем, что в случае кражи нам компенсируют хотя бы часть имущества. А нет страховки — нет и компенсации. Не будь ребенком, сэкономишь в малом — рискуешь потерять все.
Зная своего мужа, я догадываюсь: наверняка он уже оформил договор, а говорит об этом лишь для видимости.
— Доротка, ты не устала? — Ахмед все время заботится обо мне.
— Нет, что ты, я отлично себя чувствую.
— Может, пойдешь домой и отдохнешь? — настаивает он.
— Ты шутишь! — протестую я. — Неужели я должна сидеть дома, когда вы здесь прокручиваете такие важные дела?
— Пожалуйста, не напрягайся. Да брось же ты эту метлу! — кричит он, уже рассердившись.
— Твои крики скорее повредят мне, чем немного движения, — заявляю я и с упреком смотрю на него. — Не знаю, как в вашей стране относятся к беременным женщинам. Должно быть, как к священным коровам.
— Ты угадала, — соглашается он. — Наши женщины и сами не против, чтобы с ними так носились.
— Кошмар! — Я еще старательнее принимаюсь протирать мокрой тряпкой письменный стол. И в этот момент левую сторону живота пронзает судорога; еще секунда — и резкая боль распространяется на весь живот. У меня перехватывает дыхание.
— Но это все касается только городских женщин, — тем временем продолжает Ахмед, не глядя на меня. — В селах, в пустыне женщины работают до последней минуты и рожают на ходу, — смеется он, спокойно раскладывая бумаги и ничего не замечая. — Кажется, именно этого ты и хочешь. Ты все время чем-то занята, чтобы не думать о родах, потому что панически их боишься. Ты думаешь, что как-нибудь проскочишь их, но от природы не убежишь. Это ведь физиология…
— Не мели ерунды, Ахмед, — грубо перебиваю его я, хрипя от боли. — Собственно, я у цели, — уже немного вежливее поясняю ему, опершись руками на стул и медленно сгибаясь пополам.
— Что? — Он ничего не понимает.
— Парень, она рожает! Быстро в больницу! — Верный Метек бежит заводить машину.
— Эй, сюда нельзя. — Сторож с пропитой физиономией преграждает Ахмеду дорогу.
— Моя жена только что родила, и я хочу увидеться с ней. Думаю, это нормально.
— Может, нормально, а может, и нет, — загадочно отвечает мордоворот в грязном халате. — Но заходить просто так нельзя, это не конюшня. Пропуск есть? — Он протягивает руку в сторону ошеломленного Ахмеда.
— Метек, в чем проблема? — кричит Ахмед подбегающему приятелю.
— Дай ему на лапу, и он пропустит, — говорит Метек, удивляясь неосведомленности товарища.
— Ага, эдакий бакшиш. Совсем как у нас.
Ахмед сует в липкую, грязную ладонь сторожа сто злотых, тот без единого слова выдает им передники, и мужчины проходят.
— Ты с ума сошел! Дал ему такие бабки! Десятки бы хватило. — Метек неодобрительно качает головой.
— Так бы и сказал. Откуда мне знать?
Тихонько, на цыпочках идут они по темным коридорам. Нигде никого не видно, больница кажется вымершей. Не задерживаемые никем, они проходят через большую дверь с надписью «Родильное отделение № 2» и останавливаются как вкопанные. Перед ними — грязный, зловонный коридор, у стен которого стоят кровати, а на кроватях лежат женщины; не умолкает плач новорожденных.
— Аллах милосердный, дорогая, что ты делаешь в этом коридоре, да еще и напротив параши?! — Ахмед, ужасаясь, склоняется надо мной.
— Как ты отыскал меня в этой адской бездне? — слабым голосом спрашиваю я, совершенно изнемогшая. — Боже, как мне хочется пить! Полцарства за глоток воды.
— Тебе не дают воды? — В его глазах появляются отблески гнева.
— Ты шутишь?! — сквозь слезы смеюсь я. — Даже за кровать мне пришлось бороться. Нашу первую дочь я чуть было не произвела на свет в уборной!
— Что-о-о?! — вопит Ахмед и злым взглядом окидывает все вокруг.
— Тихо, тихо, — успокаивает его Метек. — Вы что, ничего не заплатили?
— Но ведь это не частная клиника, это государственная больница! — хватаясь за голову, говорит Ахмед. — Кому платить? Сколько?
— Вы как дети, совершеннейшие дети! — Теперь уже Метек хватается за голову. — Бесплатно в нашей стране можно только умереть! Это просто чудо, что твоя бедняжка жена вообще родила. Слава богу, что не было осложнений, — облегченно вздыхает он. — А как малышка?
— Она здоровенькая и сильная, так мне сказали, — с гордостью сообщаю я. — По какой-то там шкале у нее десять баллов из десяти, хоть я и не знаю, что это значит. Кричала она нестерпимо громко, значит, все хорошо.