На что же обращает прежде всего внимание Масуди, описывая Византию?
Много внимания уделяет он административному делению соседней державы — описанию фем (областей и одновременно военных округов), на которые делилось это государство. Начинает он с описания фем азиатских провинций Византии, затем переходит к фемам, расположенным в Европе. Сведения, приводимые ученым, весьма точны. Все фемы, упомянутые им, известны также и по византийским источникам. Исключение составляет одна из европейских фем — Тафла (возможны и другие прочтения этого названия — Табла, Тайла), которая не поддается идентификации. Некоторые неточности допустил Масуди в описании азиатских фем. Дело в том, что три административные единицы — Карманон, Колонса и Селевкия, — которые он считает фемами, в то время были областями более низкого ранга. Очевидно, Масуди располагал все же устаревшими данными, ибо в его время административное деление Ромейской державы было несколько иным — фем в то время было больше. Эти ошибки вполне объяснимы — ведь Масуди никогда не был в самой Византии, а его информаторы могли, конечно, ошибаться. Возможно, что наш ученый восстанавливал административную систему соседней империи на основе более ранних арабо-мусульманских источников, в которых бытовало мнение о том, что Византия делится на четырнадцать провинций. В этой связи понятно заявление Масуди о том, что «Ромейская земля… с древности разделена на четырнадцать частей». Повествуя о византийских фемах, Масуди не обходит молчанием и расположенные в них крупнейшие города. Это пограничные с Сирией Аморея и Гераклея, город Никея, Эфесс, который, по словам географа, был родиной многих греческих мудрецов и врачей, многонаселенная Анкра, Фессалоника, подвергшаяся набегу Льва Триполитанина, и другие.
Достаточно хорошо осведомлен Масуди и о морях, находящихся под контролем Византии. Он сообщает о Геллеспонте, Мраморном море и Босфоре, которые он называет Константинопольским заливом (Халидж ал-Кустантиниййа).
На основе свидетельств арабо-мусульманских путешественников и дипломатов, плававших в столицу Византии морским путем, Масуди описывает порты, где византийские корабли делали остановки по пути в Сирию. Возможно, морское сообщение между средиземноморским побережьем Сирии и Константинополем было регулярным — ведь наш географ называет эти приморские города «почтовыми станциями».
Внимание Масуди к морским рубежам Ромейской империи вполне объяснимо. Дело в том, что как мирные контакты, так и военные столкновения между Халифатом и Византией часто осуществлялись в значительной степени на морских просторах. Арабо-мусульманские моряки, отважно нападавшие на византийское побережье, захватывавшие в море ромейские корабли с богатыми грузами, пользовались в сирийских приморских городах большим уважением. Видимо, в среде сирийских моряков-корсаров сложилась легенда, которую пересказывает Масуди.
Однажды, в правление первого омейядского халифа Муавии (661—680), некий арабский воин оказался в византийском плену. Приведенный вместе с другими пленниками к императору, он подвергся оскорблению со стороны византийского вельможи, который публично дал мусульманину пощечину. Пленный воин воскликнул: «Муавия, где же ты? Почему ты позволяешь врагу распоряжаться нашими жизнями и подвергать нас оскорблениям?» Эти слова дошли до халифа, который весьма расстроился и приказал выкупить всех арабских пленных, в том числе и того воина, который получил пощечину. Призвав его к себе, халиф пообещал, что отомстит за поругание. Потом он вызвал к себе одного весьма искусного морехода, который часто ездил в Византию и хорошо говорил по-гречески, и приказал ему похитить обидчика и привезти его к халифскому двору в Дамаск. Мореход построил на деньги, выделенные из халифской казны, необычайно быстроходный корабль, накупил разных дорогих товаров и отправился в путь. Добившись представления к императорскому двору, купец стал продавать вельможам и самому императору потребные им диковины. Так он совершил несколько поездок и в конце концов вошел в доверие к царедворцу, давшему пощечину пленному мусульманскому воину. Наконец, он заманил его на свой корабль и доставил в Сирию. Привезенный в Дамаск, ромей предстал перед Муавией. Халиф приказал привести того самого арабского воина, которому вельможа в свое время осмелился дать пощечину. Мусульманин отдал свой долг византийцу, восстановив таким образом свою честь. После этого он удалился, восхваляя мудрость и справедливость Муавии, а халиф богато одарил вельможу и с почетом отпустил его к императору, велев передать, что он защищает жизнь и честь своих подданных, оказавшихся во власти ромеев. В благодарность за то, что Муавия великодушно обошелся с византийским царедворцем, император, повествует Масуди, запретил обижать арабских пленных.
Вполне очевидно, что подобная легенда могла возникнуть в такой среде, которая, несмотря на смену правящей в Халифате династии, продолжала хорошо относиться к Омейядам, которых официальная аббасидская историография представляла нечестивцами, развратниками и узурпаторами. В этой легенде Муавия, рисовавшийся в современных Масуди хрониках коварным властолюбцем и политическим циником, предстает мудрым и благородным правителем, защитником мусульман, великодушно обходящимся даже с врагом. Мы уже неоднократно видели, что Масуди питал большую склонность к подобным повествовательным легендам, которые в изобилии украшают «Золотые копи» — основное из дошедших до нас его сочинений, являющееся благодаря этим отрывкам выдающимся памятником средневековой арабской прозы.
Вернемся, однако, к рассказу о том, что сообщает наш автор о ромейской державе.
Из всех византийских городов наибольший интерес Масуди, разумеется, вызывает столица империи — Константинополь. Нашему автору известны различные названия этого города: собственно Константинополь (арабизированная транскрипция этого слова — ал-Кустантиниййа), Византия — название, которым в современной науке обозначается Ромейская империя, Маликат ал-Мудун («Царица городов»), по-гречески Басилис Полис (название, придуманное в IV в. н.э. византийским историком Евсевием Кесарийским), а также народное название столицы ромейского государства — Истабулин (что означает «Город», «Полис»), от которого после османского завоевания Константинополя произошло турецкое название Стамбул.
Масуди описывает местоположение Константинополя со слов нескольких арабов-мусульман, участвовавших в походах на Византию. Мраморное море, или, как его называет Масуди, Халидж ал-Кустантиниййа (Константинопольский залив) охватывает город с восточной и северной сторон. С юга находится суша. Там расположены знаменитые константинопольские Золотые ворота (в подражание которым были возведены ворота с таким же названием в древнерусских городах Киеве и Владимире), обшитые медными листами. Географ справедливо отмечает, что в некоторых местах городские крепостные стены имеют несколько рядов. У западной стены, пишет Масуди, находится некий дворец. Это также правильная информация — известно, что в северо-западной части Константинополя находился дворец Биширнас. На берегу залива, то есть Мраморного моря, помещается «дворец с башенками и сторожевой башней». Имеется в виду Великий дворец, локализуемый как раз в том месте, на которое указывает наш автор. Константинополь имеет много ворот, а с внешней стороны его стен расположены многочисленные церкви. Известно Масуди также и о климате византийской столицы — «место это гнилое, где ветры часто меняются, влажное для тел по причине того, что оно находится между описанными нами морями».