Более того, Абдуллаха лишь частично удается оправдать заменой на брата. Деньги, которые, по словам аз-Зухри, он захватил и которые Муавия позволил ему взять, были деньгами из государственной казны Басры, точно так же, как пять миллионов, предоставленные Хасану, были взяты из казны Куфы. Это подтверждает Абу Убайда. Он согласен с аз-Зухри, что после смерти Али Абдуллах отправился из Басры к Хасану и по этому случаю взял с собой деньги из государственной казны. Разумеется, оправдание подразумевает, что эта сумма не превышала того, что он мог требовать в качестве причитающегося ему жалованья, но примечательно, что аль-Мадаини, Умар ибн Шабба и аль-Балазури также не отрицают, что Абдуллах сбежал с государственной казной Басры. Они лишь упоминают, что он сделал это при Али, вскоре после битвы при Нахраване, и что это не имело никакого отношения к его переходу к Муавии[53]. Это делает измену двойной. Сыновья Аббаса с очень похожими именами дважды друг за другом в течение короткого времени постыдно оставляют свой пост, а в данном случае еще и с большими деньгами. Тем не менее более вероятно, что это произошло только один раз; так что аз-Зухри все же прав, говоря, что Абдуллах, а не Убайдуллах был доверенным лицом Хасана, как раньше был доверенным лицом Али, и что он позволил Муавии подкупить себя еще до Хасана. Даже у аль-Мадаини мы находим его с Али в 39 году, но после заключения мира сразу же видим его в кругу Муавии. Джамаат при Муавии, то есть объединение общины Мухаммеда под властью одного правителя, состоялся в первой половине 41 года от хиджры, то есть летом 661 года. Рассказы об этом отличаются друг от друга в отношении точной даты. По словам Ильи из Нисибина, Хасан отрекся от престола в пользу Муавии в понедельник 21-го числа месяца раби уль-авваль 41 года, то есть в понедельник 26 июля 661 года. Аль-Вакиди говорит, что Муавия двинулся в Куфу в раби ас-сани 41 года (август 661). Неизвестное предание гласит, что мир был заключен в раби ас-сани, но Муавия вошел в Куфу не раньше начала месяца джумада аль-уля. Аль-Мадаини сообщает, что он вошел в город либо 25-го числа раби уль-авваль, либо 25 джумады аль-уля, но все еще находился в Куфе в раджабе, так как переписывался оттуда с Буером, находившимся в Басре, а Буер приехал туда в раджабе и пробыл шесть месяцев. Но в джумаде аль-уля 41 года он уже сделал Мугиру ибн Шубу своим наместником в Куфе.
Глава 3
СУФЬЯНИДЫ И ВТОРАЯ МЕЖДОУСОБНАЯ ВОЙНА
В течение всего своего правления Муавия ибн Абу Суфьян вел войну с византийцами как на море, так и на суше более ревностно и непрерывно, чем любой из его преемников, и дважды протягивал руку в сторону самой вражеской столицы. Но при этом он оставил задачу по установлению его власти в завоеванном Ираке своим наместникам в Куфе и Басре. Дошедшее до нас предание выделяет их на фоне других и больше рассказывает о Мугире и Зияде, чем о самом Муавии, а также заставляет альтер эго Муавии Абдул-Малика отойти на второй план, уступив место аль-Хаджжаджу. Все эти три знаменитых наместника были сакифитами из Таифа, высоко и красиво расположенного города-побратима Мекки, который благодаря исламу приобрел важность наряду с Меккой и Мединой, а также благодаря тому, что занимал определенное привилегированное положение над племенами, как это уже было очевидно в случае ридды 11 года. В отличие от ансаров у сакифитов был прочный и давний союз с правящими курайшитами, особенно Омейядами, которые поддерживали тесные связи с Таифом и имели там собственность. Они пользовались репутацией очень умных[54], репутацией, которую им удалось сохранить, и во времена Омейядов из их рядов вышла блестящая плеяда талантливых людей. Мухтар и Мухаммед ибн аль-Касим принадлежали к ним, как и другие выдающиеся фигуры.
Мугира ибн Шуба, которого Муавия поставил над Куфой в 41 году от хиджры, прожил бурную жизнь. Предание запечатлело яркий образ человека беспринципного, подверженного многим искушениям. Он был высокого роста; у него отсутствовал один глаз и передние зубы; у него была большая голова, толстые губы и рыжеватые волосы, которые он потом стал красить в черный цвет и которые торчали четырьмя твердыми «рогами». Из-за подлого убийства товарища, когда тот спал, его еще в юности изгнали в Медину, это было до 8 года. Даже перед такими преступниками, как он, ислам открывал карьерные возможности и отменял их прошлое. Даже если обстоятельства и сделали из него нового человека, он все же сохранил свои былые преимущества и приблизился к пророку, который нашел ему применение. В 9 году ему было поручено уничтожить языческое святилище в его родном городе, и тогда же он освободил сокровищницу от ее богатого содержимого. Он точно знал об этом месте, потому что относился к семейству, которому принадлежала должность хранителя храма. Во время погребения пророка, перед тем как могилу засыпали землей, он бросил туда кольцо, или, по крайней мере, так он сказал, чтобы иметь потом основания утверждать, будто он был последним, кто прикасался к Божьему посланнику. С того времени он продолжал свою бесстыдную погоню за властью, делая вид, что принадлежит к ведущей аристократии ислама. Он незваным влезал в важные государственные дела, например в шуру Умара и третейский суд в Думе, и, хотя его выгоняли оттуда, он всегда преспокойно возвращался в следующий раз. Дерзкий и богобоязненный, он прекрасно понимал, каким образом можно представить ислам в выгодном свете перед первыми людьми Персии. Он предпочитал играть роль посланца и посредника как наиболее близкую ему по духу, и в этом ему очень помогало знание персидского языка. Впервые он добился того положения, к которому стремился, в Басре. Он приехал туда с первым наместником – Утбой ибн Газваном, чья жена происходила из Таифа, и после смерти Утбы стал его преемником. Говорят, что он основал диван (налоговый суд) в Басре и тем самым подал пример всем остальным. Говорят также, что он убил Фаилкана из Изкубада[55] и завоевал Майсан и даже Ахваз. К падению его привела ненасытная страсть к женщинам. Его сместили за бесстыдную супружескую измену в 17 году от хиджры, хотя из-за вмешательства Умара, весьма строгого в других вопросах, приговор о наказании окончился комедией. Тем не менее его звезда еще не закатилась. Он отличился в Нехавенде и сразу же после, в 21 году, явился в Куфу в качестве преемника Аммара ибн Ясира. Именно в его тогдашнее наместничество состоялись победы куфийцев в Мидии и Азербайджане. Его раб Абу Лулуа, которого он послал в Медину и заставил работать там ремесленником, был убийцей халифа Умара. При Усмане Мугира отошел на второй план; он не принадлежал ни к Омейядам, которые теперь заняли все официальные посты, ни к близким товарищам пророка, которые сформировали оппозицию. Он не принимал никакого участия в перевороте против Усмана, но в итоге снова добился высокого положения. Говорят, что он посоветовал Али признать Муавию наместником Сирии, и, когда Али не последовал его совету, Мугира покинул его и перешел к Муавии. От имени последнего он добился для себя назначения, чтобы возглавить хадж 40 года. Муавия осознавал ценность такого помощника и вскоре после завоевания Ирака снова дал Мугире его прежнюю должность в Куфе.
53
«Спасение» государственных денег считалось не таким уж плохим поступком, потому что это было вполне обычным делом, но вот переговоры с Муавией, с другой стороны, были непростительны.
54
Когда Мухаммед осадил Таиф в 8 году от хиджры, Уйайна аль-Фазари присоединился к его армии, надеясь, что, когда город будет взят, он возьмет себе в жены пленницу, чтобы родить умного сына, поскольку сам не мог передать ему ума.