На ночь вещи новорожденных принцев и принцесс обязательно накрывали ветками жасмина или окуривали благовониями, — дабы не допустить к ним джиннов, «ратников шайтана». В тех же целях на них сразу же после появления на свет надевали несколько амулетов- оберегов. Детям из правящего семейства и высших слоев общества такие амулеты, в виде золотых пластинок с начертанными на них изречениями из Корана, прикрепляли к золотым цепочкам и вешали на шеи. Детям же из простых семей амулеты привязывали кожаными ремешками к верхней части левой руки. Их обереги были, конечно же, не золотыми. Чаще всего они представляли собой написанные на бумаге айаты (стихи) из Корана, аккуратно свернутые и спрятанные в миниатюрные кожаные мешочки.
Новорожденного ребенка с амулетом, содержавшим упоминание Господа, вносили в его комнату только после «очищения» ее благовонными дымами. День, когда ребенок с помощью ручек впервые сам усаживался в кроватке, торжественно отмечали — устраивали праздничное застолье. Интересно, что носить обувь мальчики начинали раньше девочек, так как их башмачки, целиком сшитые из кожи, были намного легче сандалий (кубкаб) девочек, имевших деревянные подошвы.
При рождении принцессы под голову ей, по существовавшей тогда традиции, клали большой золотой гребень, дабы «придать тыльной стороне головы правильную, округлую форму» (68). До семи лет девочки проживали вместе со своими матерями. По достижении же этого возраста, позволявшего выдавать принцесс замуж, их переселяли в отдельные апартаменты дворца.
В возрасте 6–7 лет принцев и принцесс принимались обучать грамоте. При этом мальчиков — чтению, письму и счету, а девочек — только чтению. Читать учили по Корану. «Тетрадью» им служила верблюжья лопатка, «чернилами» — зола, «ручкой» — тростниковая палочка. Для занятий по счету использовали финиковые косточки. По вечерам матери занимались с дочерьми рукоделием. Принцам же в это время гвардейцы султана давали уроки рукопашного боя.
Неизгладимые впечатления в памяти принцессы оставили, судя по всему, вояжи султана из Занзибара в Маскат. Переход морем занимал в среднем десять недель. Свита, сопровождавшая султана, насчитывала не менее тысячи человек. Багаж султана и взятых им с собой членов семьи и наложниц едва-едва умещался на трех большегрузных судах. Сам султан, в сопровождении, как правило, всех сыновей, нескольких дочерей и двух-трех наложниц, занимал самое большое судно. Называлось оно, к слову, «Китория», то есть «Виктория», в честь английской королевы. Продовольствие, в том числе коров для дойки молока, голов 12, не меньше, и овец — для свежего мяса к столу, перевозили на специально обустроенных грузовых баркасах. Морской караван сопровождали десятка два хорошо оснащенных в военном отношении боевых кораблей, способных защитить его от набегов «хищных людей моря», то есть пиратов (69).
По дворцовому протоколу, в честь офицеров отрядов боевых кораблей и капитанов караванов торговых судов, заходивших в Маскат, султан давал обеды. Описывая один из них, устроенный по случаю прибытия в Маскат в 1835 г. упоминавшегося уже выше Эдмунда Робертса, специального представителя президента США Эндрю Джексона, М. Расченбергер сообщал следующее. Офицеров на берег перевезли «на убранных коврами» трех больших парусных лодках. В сопровождении гвардейцев, одетых в парадные мундиры, с почетом препроводили во дворец. Поприветствовав гостей и переговорив с ними, султан удалился. На обеде присутствовали двое из его сыновей. Поскольку вилок и ножей во дворце не оказалось, то их заблаговременно доставили туда с одного из американских кораблей. Еды было столько, говорит М. Расченбергер, что «ее вполне хватило бы не менее чем на 200 любящих поесть людей». Стол украшали два целиком зажаренных ягненка, нашпигованных финиками и орехами, а также блюда с рыбой, различных сортов, лепешки, овощи и фрукты. В качестве напитков предлагали верблюжье молоко и шербет. После обеда гостей угощали кофе. Затем, щедро окурив благовониями и обрызгав при выходе из дворца ароматами (руки и носовые платки), сопроводили до судна.
Спустя несколько дней с ответным визитом корабль правительственного агента США посетил султан. В честь него произвели салют: в 21 выстрел из орудий палубной артиллерии (70).
Рапортуя об аналогичном протокольном мероприятии, имевшем место во время захода в Маскат российского крейсера 2-й категории «Боярин» (март 1903 г.), командир корабля, капитан II ранга В. Сарычев, докладывал, что правитель Маската очень внимательно ознакомился с русским судном. Особенно понравилась ему показная стрельба по надводным целям из скорострельной пушки «Максим». «Тронул султана» и церемониал встречи: салют из орудий и громкое приветственное «ура» команды. В качестве памятного подарка командир корабля преподнес владыке Омана «русский чайный сервиз работы гжелевских мастеров с самоваром» (71).