Отличалась Аравия от Европы еще и тем, что в былые времена большинство княжеств на полуострове не имело собственных денежных знаков. Случалось, и довольно часто, по словам путешественников, что в одном и том же эмирате в одной его провинции были в ходу испанские монеты, а в другой — австрийские или английские.
Интересные наблюдения об арабах Аравии прошлого содержатся в заметках дипломатов Российской империи. Встречаясь на рынках, сообщали они, представители племен приветствуют друг друга словами: «Мир тебе!». При этом, не переставая, враждуют друг с другом. Чужеземцу, путешествующему по землям «Острова арабов», безопаснее столкнуться в пути с шакалом и даже с аравийским леопардом, нежели с «сыном пустыни», поскольку иностранец для кочевника — «дичь»; и грабит он его нещадно, до нитки. В то же время странник, кем бы он ни был, забредший на стоянку бедуинов, — их гость; и «все лучшее — гостю». Таков один из нерушимых законов пустыни.
Если в Европе с соседями знакомятся после того, как обустроятся на новом месте, то в Аравии — наоборот: сначала знакомятся с людьми, которые могут стать соседями, и лишь потом, и только в том случае, если сходятся с ними, — селятся рядом. «Сначала найди соседа, затем строй дом», — гласит народная мудрость арабов Аравии. «Вначале разыщи спутника, потом отправляйся в путь», — вторит ей поговорка-присказка бедуинов-кочевников.
Европеец считает, что ноги следует держать в тепле, а голову — в прохладе. Бедуин убежден, что делать все нужно с точностью до наоборот: голову надо «хранить» в тепле, а вот ноги — в прохладе. И, действительно, ноги у бедуина, как бы ни было жарко или холодно в пустыне, всегда босые, а голова прикрыта.
Если европеец, здороваясь, приподнимает свой головной убор, то араб Аравии похлопывает по нему рукой (сегодня, правда, уже не везде, как прежде, а только в самых глухих уголках полуострова).
Если европеец ведет себя со своими родителями свободно, даже, можно сказать, бесцеремонно, то аравиец — подчеркнуто уважительно, писал в своих путевых заметках французский путешественник Луи дю Куре. В присутствии отца и старшего брата он никогда первым не сядет, не заговорит и не притронется к пище (эта норма аравийского этикета в силе и поныне) (2).
Если европеец, притом испокон веку, держал двери дома постоянно закрытыми, замкнутыми на ключ, то жилища арабов Аравии до середины 1980-х годов замков на дверях вообще не имели. Если европеец во время еды пил воду, когда хотел, то араб Аравии, где вода в прошлом ценилась на вес золота, только после приема пищи. Если европеец в былые времена путешествовал, как правило, ради развлечения, а заодно и «познавал мир», то араб Аравии отправлялся в «чужие края» лишь по надобности — с торговым или паломническим караваном, морским или верблюжьим. Но уж если оказывался за пределами своих земель, то времени зря не терял: старался увидеть и услышать как можно больше.
Если европеец точно знал, сколько ему лет, то араб Аравии — лишь приблизительно. Если аравиец женился как можно раньше, то европеец связывал себя узами Гименея значительно позже.
В отличие от европейца, постоянно чем-то обеспокоенного и вечно взволнованного, араб Аравии, как правило, всегда спокоен; по натуре он — фаталист. «Того, что предначертано судьбой, — утверждает аравиец, — не избежать. Жизнь человека — в руках Аллаха!».
В Европе, встретившись на улице, первое, что делают знакомые, поздоровавшись, так это интересуются друг у друга тем, как обстоят у них дела, на работе и дома, как чувствуют себя члены их семей, жены и дети. Так вот, в Аравии задавать вопросы знакомым насчет здоровья жен не принято. Там это считается бестактным, и подпадает под категорию харам, то есть дел и поступков недозволительных.
Представляется, что даже из того немногого, что сказано выше, хорошо видно, что жить и работать в Аравии европейцу непросто. Чтобы преуспеть в делах и быть принятым аравийцами, стать среди них своим, нужно очень постараться. Сделать это можно, но только познав культуру арабов Аравии. По-другому, с кондачка, как говорится, открыть для себя Аравию едва ли удастся.
Коренной житель Аравии чтит обычаи и традиции предков, и в отношениях с соплеменниками, и в общении с чужеземцем. Руководствуется ими в повседневной жизни и сегодня. Нисколько не изменилась с течением времени и его национальная одежда. Все это, однако, ни в коем случае, не должно вводить европейца в заблуждение насчет того, что перед ним — все тот же «аравиец прошлого», редко умевший читать и писать даже в середине 1970-х годов.