Вернувшись в Эфиопию, негус, со слов архимандрита Арсения, в знак благодарности Богу за помощь в походе «принял монашескую жизнь». Венец свой царский, сложенный с себя, «сделанный из золота и драгоценных камней, посвятил Христу, послав его в Иерусалим». Сам же, ночью, «без спутника», отправился в «монастырь на высокой горе» (монастырь св. Панталеона близ Аксума), «вошел в келью и заключился в ней, положив, что не выйдет оттуда, и пребудет там до самой смерти». Ежедневную пищу его составляли «три паксиматия (сухой хлебец), без вина, масла и каких-либо овощей». Прожил он в уединении, «передав престол сыну», около 15 лет (скончался в 555 г.)
Вскоре, однако, «власть Арьята в Йемене стал оспаривать Абраха». Эфиопы, пришедшие в Йемен вместе с негусом, и военачальниками его, Арьятом и Абрахой, раскололись на две противоборствующие партии. Вражда их переросла в ненависть, ненависть вылилась в вооруженное противостояние, и «стороны сошлись с оружием на поле брани». Прежде чем начать сражение, Абраха предложил Арьяту «решить дело поединком». Абраха, в описании Ибн Хишама, был «человеком низкорослым и тучным», хотя и слыл воином отважным. По силе и стати мужской явно уступал Арьяту, «человеку телосложения крепкого, ростом высокого и обличьем красивого». Арьят вызов принял. Когда противники обнажили мечи, то первым нанес удар Арьят, и рассек Абрахе копьем нос, бровь и губу. Отсюда и прозвище, закрепившееся впоследствии за Абрахой, — Ал-Ашраф (Человек со шрамом). Под ним он и фигурирует в преданиях арабов Аравии. От верной гибели в единоборстве с Арьятом спас тогда Абраху его слуга- оруженосец Атуда. По правилам поединков тех лет, слуга находился рядом со своим господином. Увидев угрозу смерти, нависшую над Абрахой, он, не задумываясь, убил Арьята. Сделал это то ли стрелой, пущенной из лука, то ли ударом кинжала. Как бы то ни было, но после гибели Арьята армия присягнула Абрахе, и власть в Йемене перешли (534 г.) в его руки (24).
В годы правления в Йемене абиссинца Абрахи, гласят сказания племен «Острова арабов», возведен был в Сане христианский храм. Глашатаи, дежурившие у въездных ворот города, призывали всех, кто прибывал в Сану, непременно побывать в нем. И люди шли к нему, сообщает Ибн Хишам, подталкиваемые любопытством и слухами о «величественном сооружении Абрахи». Увидев же Божий дом христиан, искренне восторгались и внешней красотой храма, и пышностью его внутреннего убранства, и службой в нем.
Освятил храм священник Иоанн, отправленный в Йемен патриархом Александрийским. По словам Феофана Исповедника (ок. 760–818), монаха-летописца, император Византии предоставил послам Абрахи право «самим выбрать для себя епископа из кого угодно». Выбор их пал на Иоанна, «благочестивого мужа, девственника, 62 лет от роду», пономаря при александрийской церкви св. Иоанна Крестителя. Сведений о его деятельности не сохранилось.
Больше известно о преемнике Иоанна, отце Грегентии, рассказывает в своем увлекательном сочинении «История иудейства в Аравии» священник Андрей Светлаков (в работе под названием «Судьба христианства в Южной Аравии от времен апостольских до утверждения в ней магометанства», опубликованной в «Православном сборнике» за март 1868 г., игумен Арсений именует этого священника Грегенцием). Упоминаем здесь о нем еще и потому, что имя этого человека, «усердного пастыря и ревнителя православия», причисленного после смерти к лику святых, вошло в предания племен Йемена в связи с «яркими словесными состязаниями христиан с иудеями» Наджрана. Вели их епископ Грегентий и «еврейский ученый законник» Гербан. Один из таких публичных диспутов, инициированных иудеями, продолжался в течение трех дней, в «присутствии царя, знати и народа». На третий день Гербан, чтобы «покончить спор», сказал, что если «Иисус Назарянин, действительно, жив и на небе, пусть явится, и тогда мы уверуем в него». По молитве Грегентия «послышался ужасный громовой удар, блеснула молния», и на небе предстал Иисус Христос — «в облаке пурпурного цвета, держа в руке меч. На главе Его была корона, а на раменах бесценная диадема». К находившимся на диспуте иудеям Он обратился со следующими словами: «Вот, Я явился вам, — Я, которого отцы ваши распяли». После этого облако сразу же «скрыло Его с глаз собравшихся», а иудеев «поразила слепота. И увидели свет они только после крещения».
Следствием диспута сего, продолжает пересказ предания священник Андрей Светлаков, стало «обращение иудейского законника к вере Христовой и крещение большой части иудеев йеменских» (25).
«Число последователей веры Иисуса в Йемене, — по выражению Ибн Хишама, — ширилось и росло». Тогда-то один человек, «истовый идолопоклонник», совершил грязный поступок, повлекший за собой цепь событий, навсегда оставшихся в памяти племен Аравии. Был им тот, кого арабы называли «определителями месяцев», кто устанавливал тогда, в эпоху джахилийи (неведения, язычества), время наступления «запретных месяцев», когда арабы прекращали межплеменные войны, воздерживались от кровной мести и совершали паломничество в Мекку, на поклонение своим идолам. Этот человек проник ночью в храм, возведенный Абрахой в Сане, и «измазал его нечистотами». Притом испачкал не только пол храма, но и алтарь, и Святой Крест. Ручка кинжала осквернителя, которым он орудовал, чтобы открыть окно и пробраться в храм, точно описанная видевшим его случайным прохожим, помогла установить, что надругался над христианским храмом представитель племени бану кинана. Проживало оно на юге Мекки и контролировало торговый путь, шедший из Мекки в Йемен.