Летом 1987 года исполнилось двадцать лег со времени завоевания сектора Газа и западного берега Иордана — и, следовательно, исламской части Иерусалима — израильской армией. Тот из жителей этих областей, кому было меньше двадцати лет, никогда не жил в условиях свободы. Он вынужден был привыкнуть к израильским патрулям, к оскорбительным проверкам, к обыскам в домах. Политика захватчиков всегда строилась на запугивании с помощью строгости режима. Палестинцам было запрещено открыто заниматься политической деятельностью, направленной на освобождение. От них требовались спокойствие и покорность. Их гордость была сломлена.
Старики тогда смирились, однако в молодых в том 1987 году проснулась воля к протесту. Они сами желали вершить борьбу и сопротивляться. Так произошло, что на захваченных территориях возникли группировки, независимые от ООП. Они были организованы по региональному принципу и отказались от вышестоящих командных структур.
Группы объединяло одно: они ждали повода для нанесения удара и стремились действовать сообща. Переезд Ариэля Шарона в Старый Иерусалим всеми группами был воспринят как вызов, на который следует отреагировать.
Когда на всех захваченных территориях в израильских солдат полетели камни, то немедленно возникло меткое название для этой акции: интифада — восстание. Телевидение транслировало кадры, изображавшие детей, которые подбегали к израильским солдатам, чтобы забросать их камнями величиной с кулак. Девочки и мальчики были проворны — солдаты реагировали неповоротливо.
На них были стальные каски и противоосколочные жилеты, весившие пять килограммов; на поясе у них были ручные гранаты и в руках автоматы. Вооруженные таким образом — и это было заметно — они чувствовали себя в своей неуклюжести жуткими и выставленными на посмешище.
Вскоре комментаторы уже использовали символику Давида и Голиафа. До сих пор израильтяне всегда были горды тем, что в ближневосточном очаге напряженности выступают в роли Давида, который устоял против могущественного Голиафа — имелся в виду арабский противник в целом. Теперь же израильтянам пришлось констатировать, что Давидом комментаторы называют палестинскую молодежь, а Голиафом — вооруженных до зубов солдат. Впервые за всю историю ближневосточного конфликта симпатии мировой общественности были на стороне палестинцев.
До настоящего времени в результате террористических актов — таких, как стрельба по прохожим и нападения на школы — возникало впечатление, что палестинцы делают ставку на применение грубой силы. Но действия юношей, швыряющих камни, мировая общественность не считала насильственными. Скорее, солдат-оккупантов обвиняли в том, что они проявляли жестокость в ответных действиях.
В действительности зачастую они не видели другой возможности помочь самим себе, кроме как открывать прицельную стрельбу. По официальным данным Израиля, в течение первой недели интифады от выстрелов израильтян погибло 23 палестинца. 76 молодых людей были ранены. В последующее время в неделю погибало в среднем десять палестинцев.
Ясир Арафат выдвинул лозунг: «Мы не применяем оружия. Винтовки спрятаны. Это революция камней!» Он сознательно смирился с тем, что палестинцы умирают, в то время как камни не наносят солдатам вреда. Для его политики важны были «святые мученики»: он нуждался в сострадании мировой общественности.
Он хотел вызвать в сознании прежде всего американского населения возмущение против Израиля, которое, в свою очередь, можно было использовать в политических целях. Критика действий израильтян должна была быть настолько неприятной руководству еврейских общин в США, что они оказали бы воздействие на политиков государства Израиль.
Арафат имел намерение заставить власти Израиля вступить в контакт с ООП с тем, чтобы лидеры Организации освобождения Палестины положили конец выступлениям молодежи. Арафат поставил себе политической целью вынудить политиков блока «Ликуд» к уступкам. Они должны были признать ООП в качестве политической силы, с которой следует вступать в переговоры. Правильность подобного расчета подтвердилась позднее.
Премьер-министр Шамир вначале придерживался мнения, что восстание стихнет: «Если мы в течение достаточно долгого времени проявим стойкость, этот огонь погаснет!» Израильские политики его поколения уже сталкивались с эмоциональными порывами арабов, которые вспыхивают и снова остывают. Однако на этот раз опыт оказался бесполезным: нормализации на захваченных территориях не наступало.