Виктор, конечно, навестил больного поэта. Вскоре после этой встречи было написано стихотворение «Сириус».
Небо. Звезды. Вечность… Грустные думы затуманили взор жизнелюбца. Когда кипучая пора зрелости остается за плечами, взгляд невольно останавливается на красках заката, и мысль о бесконечной ночи приходит сама собой. Губы поэта шептали:
Это были строки из стихотворения «Лампада Просветителя».
Между тем Виктор становится все более популярным на научном поприще. По Тифлису шла молва:
— Вы слышали: тринадцатилетний ученик 3-й мужской гимназии читал лекцию о теории относительности Эйнштейна?
— Не сын ли того Амбарцумяна, который был секретарем Совета земляческих союзов, адвоката, поэта и философа? — спрашивали любопытные.
— Именно он.
— Интересно!
Этот восхищенный возглас повторялся неоднократно не только в Тифлисе. Отец ездил с сыном в Ереван, Баку и другие города. Он был уверен, отнюдь не ради тщеславия, что для развития способностей нужно, чтобы сын выступал перед взрослой аудиторией с рефератами на математические темы, приобретал опыт общения со слушателями, совершенствовался в искусстве полемики.
Никого не удивляло, что вдоль задней стены тянулась длинная черная доска, висевшая на обычном уровне. Но люди обращали внимание на другую деталь: зачем поставлена вдоль доски длинная скамейка?
— Это для лектора!
Виктор появлялся в черном бархатном костюмчике: в курточке и коротких штанишках. Отложной воротничок рубашки сверкал ослепительной белизной.
После лекции обычно задавались вопросы. Мальчик отвечал на них кратко, точно, содержательно. Свои ответы он подтверждал сложными расчетами и тут же на доске писал формулы, уравнения.
Однажды после одной из таких лекций в Ереване выступил известный механик-математик, профессор Ашот Моисеевич Тер-Мкртчян. Человек исключительного обаяния, он не оставил сомнений в том, что Виктор Амбарцумян в самом деле порадовал аудиторию высококвалифицированной лекцией по труднейшему вопросу теоретической физики. В зале раздались шумные аплодисменты. Виктор был смущен.
Брат и сестра учились уже в восьмом классе гимназии. Отца все сильнее одолевали заботы о продолжении их образования. Это была «дежурная тема» в его разговорах с женой.
— Дети учатся хорошо, — говорила Рипсиме Сааковна. — Теперь нужно одно: не забивать им головы посторонними делами. Пусть закончат гимназию. Тем временем выяснится, куда идти дальше.
«Что значит не забивать головы посторонними делами? Научные занятия у Виктора развиваются интенсивно. Он в полной мере овладел школьным курсом и отчасти высшей математикой, занимался теорией относительности Эйнштейна. Ему нужна, наконец, специальная литература», — думал отец наедине. Помог счастливый случай. Осенью 1923 года в Тифлис приехал его товарищ, известный революционер Сако Амбарцумян. Они встретились в гостинице «Ориант», и началась нескончаемая беседа.
— Сын хочет продолжать учебу в Петрограде, в университете. Я намерен переехать туда, чтобы осуществить желание мальчика. Но сейчас он нуждается в некоторой научной литературе, которую здесь трудно достать.
— Сегодня же напишу товарищу Сааку Тер-Габриэляну (постоянному представителю Совета народных комиссаров Армении) в Москву, — сказал Сако, — и попрошу, чтобы он помог приобрести всю необходимую литературу.
Отец ликовал. Но радостное настроение вскоре омрачили недобрые вести. Поздней осенью 1923 года в дом Амбарцумянов они пришли одна за другой: в Басаргечаре умер брат Воскан; из Москвы сообщили, что скончался Ованес Туманян. Тело поэта доставили в Тифлис. Улицы города были заполнены толпами людей. Сотни учащихся армянских, грузинских, русских школ несли венки из живых цветов. Тифлис прощался с великим гуманистом. В такие минуты с особой силой чувствуется, какими прочными нитями связана муза поэта с сердцами неисчислимых почитателей его таланта. На память приходили замечательные слова Валерия Брюсова, адресованные Ованесу Туманяну, — «поэту, блистательной звезде светлого трехзвездия армянской поэзии»:
Наступил уже декабрь, когда отец решил поехать в Москву. Он явился прямо к Сааку Тер-Габриэляну, старому большевику-ленинцу, впоследствии председателю Совета народных комиссаров Советской Армении. Саак Мирзоевич уже был в курсе дела и распорядился, чтобы в книжных магазинах на Кузнецком мосту помогли найти нужную литературу.
Вдвоем с племянником Тиграном целыми днями рылся отец на книжных полках. Выяснилось, что отобрано книг на 350 рублей золотом (в тогдашних червонцах). Эта сумма по указанию Тер-Габриэляна была выплачена магазинам.
Перед отъездом Амазасп Асатурович сказал:
— Знаешь, Тигран, сегодня мы должны зайти в Лазаревский институт восточных языков.
— А у тебя действительно там важное дело? Я слышал, он преобразован в Дом культуры Армении.
— Но, мне чудится, там еще витает прежний дух. В этом здании прошла моя молодость…
Вечером 20 января 1924 года Амазасп Асатурович с племянником вернулись в Тифлис. Разбирая привезенные книги, Виктор воскликнул:
— Да здесь целое богатство, папа! Я получил величайший подарок. — Казалось, восторгам не будет конца.
А на следующий день 21 января 1924 года весь мир облетела весть: в Горках, под Москвой, скончался Владимир Ильич Ленин. Утрата была огромна — ушел из жизни великий вождь революции.
Виктор и Гоар окончили гимназию. Детство осталось позади. Летом брат и сестра начали готовиться к поступлению в высшую школу. Соседи по даче в Коджорах удивлялись их усидчивости и прилежанию.
16 августа начались сборы детей в дорогу в Ленинград. Рипсиме Сааковна, оглядев комнаты, украдкой смахнула слезу.
— Все. Можно ехать!
Отец сел за письменный стол.
«С Тифлисом я связан органически, — записал он. — Тут я провел первые годы учебы. Тут я жил с семьей с 1908 по 1924 год. В этом городе у меня родные, знакомые, друзья. Тут родились и росли дети. Здесь проснулись во мне первые творческие силы. Здесь же я перенес и пережил радости, восторги и немало трагических часов. Понятно, что не так-то легко навсегда покинуть этот город. Но этот шаг должен быть сделан во имя преуспевания детей».
Семья располагала квартирой, библиотекой, были дела, привязывающие отца к Тифлису.
— Все-таки придется отправить сначала Виктора и Гоарик, а потом поедем мы сами. Расторжение органических связей с Тифлисом — сложная хирургическая операция.
Когда родители вернулись с вокзала, их встретил давнишний сосед, старик Оганджанян. Добродушный и прямой, всегда внимательный и корректный в обращении, он по знанию жизни и людей превосходил многих, хотя сам не имел почти никакого образования. Он сочувственно посмотрел на Рипсиме Сааковну и Амазаспа Асатуровича.
— Наука, искусство… Не безумие ли жертвовать, дорогой, ничем не заменимой родительской утехой ради них?
— Нет, детям нужно было ехать, — коротко ответил отец.
Не знали в эту минуту родители, что им предстоит еще большее испытание. Из берегов вышла Нева. Вести о наводнении в Ленинграде передавались из уст в уста. В газете было написано: «Ленинград под водой. Нева затопила значительную часть города».
Мать и отец тяжело переживали это сообщение. Они собирали сведения о страшном стихийном бедствии. Прошло трое кошмарных суток. Наконец была получена телеграмма: Виктор и Гоар живы.
А сын в полушутливом тоне писал родителям: