Вернувшись в столицу, император долго отказывался от визита домой, он поселился в отеле и намеревался там оставаться, пока во дворце не будет закончен ремонт. Он не представлял, как войдет в спальню родителей или увидет комнаты девочек. Егор не так остро переживал, со времен его детства во дворце все переменилось, так что ему не грозили болезненные воспоминания. Но когда заработал Государственный Совет, императору пришлось вернуться во дворец. В сопровождении обоих Эгри, Громова и еще доброго десятка офицеров Сандро нерешительно шагнул в парадную дверь.
В холле полукругом выстроились все слуги во главе с Горацием. В стороне, скромно сложив руки поверх фартука, стоял Гийом. Увидев их, Сандро застыл, на миг прикрыл глаза, а потом уверенно подошел к Гийому и бухнулся ему в ноги, пытаясь поймать и поцеловать узловатую руку…
Гораций, курсировавший между отелем и дворцом, в первый же день рассказал, что после того, как криминалисты взяли образцы тканей с обугленных тел, представители власти затеяли долгий спор, кто заберет останки и куда их следует везти.
Пока они спорили, наперед вышел старый Гийом, разложил чистые полотнища, своими руками переложил на них тела и бережно завернул. А затем с помощью Горация и слуг на глазах у ошалевших начальника полиции и мэра, к слову, впоследствии переметнувшегося на сторону Салливана, унес их в садовничью.
Там он запер останки в холодильном контейнере и в ультимативной форме заявил, что отсюда тела отправятся только в усыпальницу да Сарна. Никакие увещевания полиции, что пока идет следствие, ни о каком погребении речь идти не может, не помогали, старик упорно стоял на своем.
То ли у Салливана хватило совести, то ли настояли мэр с начальником полиции, но Гийому уступили, и тела государя, императрицы и принцесс были перевезены в Салегард-голл, и погребены в усыпальнице с должными почестями.
Такая преданность старого садовника никого не удивила, ведь это именно император Арман обнаружил старика у ворот Салегард-голла больного и без памяти больше пяти лет назад. Арман лично навещал его в больнице, а когда тот пошел на поправку, определил в штат помощником садовника. А потом в Салегард-голле зацвели розы, да такие, которых не было, пожалуй, на всем Арагоне. Родственников старого Гийома так и не нашли, и император забрал его с собой в Бадалону.
…Гийом не позволил императору поцеловать себе руку, он лишь присел возле Александра, гладил его той самой заскорузлой рукой по голове и ласково повторял:
— Добро пожаловать домой, ваше величество. Теперь вы дома, теперь все будет хорошо.
А затем, когда тот смог поднять голову, прошептал:
— Он успел ее обнять, Сельминку, я сам видел, верьте мне, ваше величество. Ваш отец успел обнять нашу девочку, ей не было страшно.
Даже видавшие виды офицеры отворачивались и отводили глаза. Дэн смотрел в потолок и нещадно жалел, что поддался на уговоры Сандро прийти с ним во дворец, и тщетно пытался прогнать видения с горящим императорским флаером.
Это стало последней каплей. Дэн понял, что если хочет сохранить свою нервную систему в относительно рабочем состоянии, ему следует избегать подобных сцен. Он тогда сбежал из дворца при первом же удобном случае, а сегодня поздравлять сестер Александр шел исключительно в сопровождении своего брата.
К усыпальнице они направились вместе, Дэн нес их с отцом корзину с цветами, а маршал вызвался помочь Громову. Император с удивлением оглядывался на людей, терпеливо ждущих своей очереди, чтобы возложить цветы и подарки принцессам.
— Столько людей пришло. Почему?
— Народ любил твоего отца, Сандро, — ответил ему маршал, — сюда никого специально не приглашали. Каждый, кто пришел, сделал это по велению сердца.
Тут же на ходу разворачивались передвижные беседки и павильоны с едой и напитками, прибывали дополнительные медицинские аэрокары, служащие мэрии вдоль дороги, по которой выстроилась очередь, расставляли воздушные кресла и лавочки. Власти явно не рассчитывали на такое количество людей, но теперь с честью выходили из создавшейся ситуации.
— Смотри-ка, а мэр уже здесь, — прищурился Дэн, — быстро отреагировал, молодец.
— Скорее, это вон чья заслуга, — старший Эгри указал вверх и покачал головой. — И что за необходимость в таком способе передвижения? Энтор никогда… Вы бы сказали ему, государь!
Дэн проследил за рукой отца и увидел знакомый черный флаер, зависший над деревьями. Из него вниз спускался аварийный трос, а на конце болтался расстегнутый пояс управления. Сам эрл Доран в джинсах и футболке стоял посреди лужайки и энергично размахивал руками — отдавал распоряжения. Рядом с печальным лицом топтался новый мэр Бадалоны, явно проигрывавший молодому эрлу в его сокрушительном темпераменте.