Тела убитых в ночь офицеров отнесены были поутру, как уже мы сказали, за штаб, где складывались дрова, брошены там и зарыты в неглубоких ямах.
На плацу, между тем, поселяне истязали захваченных вновь и содержавшихся под караулом.
В числе жертв, забитых до смерти, были подпоручик Федулов и фурштатный офицер Грешников.
На этом убийства и истязания кончились.
Из оставшихся в живых на гауптвахте отнесли на квартиру на руках подпоручика Винокурова, совершенно в беспамятстве, безнадежного, и отвели штабс-капитана Дмитриева, и без того слабого здоровьем, изможденного троекратным истязанием под розгами, и аудитора Губанова, изувеченного и хромого.
Все трое впоследствии выздоровели, только первый страдал головою, которая была страшно избита, а последний остался на всю жизнь хромой и с трудом ходил на костылях.
XVI
Приезд графа Орлова
19 июля, кроме офицеров, передопросили снова всех арестованных.
Допрос сопровождался жестоким наказанием розгами: несчастные, однако, твердо стояли на своем, что ничего не знают.
Тогда, кроме Соколова и солдатки Сыропятовой, всех повели в ригу.
Здесь стояли двое зимних дровней, запряженных пожарными лошадьми.
Войдя в ригу, поселяне стали опять спрашивать арестованных, причем, не стесняясь, при трупах, осыпали несчастных бранью.
Сами не смея дотронуться до своих жертв, поселяне заставляли приведенных выносить тела из риги.
Это была потрясающая душу сцена! Окоченевшие члены — в том самом положении, как были при последних минутах — волочились по земле.
Полковник Бутович имел вид покойнее прочих.
— Ну, что же вы пришли, стоять что ли? — кричали на арестованных злодеи и подвигали к ним обезображенные трупы, с которых вся почти одежда была разграблена.
Поместив четыре трупа на одни дровни, а три на другие, убийцы поволокли свои жертвы на кладбище летним путем на дровнях, спустившиеся члены волочились по земле.
Отведя арестованных на гауптвахту, поселяне взяли отца Лавра и повели его насильно на кладбище.
Не входя в церковь, поселяне кое-как побросали трупы в две приготовленные могилы: в одну — четыре, в другую — три.
Один старик стал их в яме поправлять.
Сверху, между тем, кричали:
— Клади их по чинам, старшего под низ!..
Отец Лавр, облачась, начал службу, после окончания которой могилы были засыпаны.
К Василию Васильевичу Хрущеву вскоре после похорон пришел старик-поселянин, тот самый, который укладывал в могилах покойников.
— Здравствуйте, ваше благородие, похоронили мы сейчас покойничков, уж и страсти же были! — сказал он, остановясь у притолки двери.
Он рассказал подробности похорон и в конце концов заметил.
— А ведь отец-то Лавр сознался, что точно была подписка.
Он пристально посмотрел в лицо Хрущева.
Тот, однако, не смутился.
— Какая подписка?
— Да не бойтесь, спрашивали об вас, кричали отцу Лавру: «Не подписался ли капитан, мы его сейчас разорвем», но он сказал, что твоего благородия фамилии подписано не было, но кроме вас — все виноваты…
Хрущев переменился в лице.
— Не бойсь, тебя не за что обидеть! — успокоил его заметивший смущение старик и ушел.
Волнения стихли повсюду, и поселяне с напряженным нетерпением стали ожидать возвращения из Петербурга своих депутатов.
В сердцах многих, видимо, зашевелилось сознание своей неправоты и угрызение совести за содеянные преступления.
Последнее было ещё усугублено суеверием, многие рассказывали, что покойный Бутович разъезжает по ночам по поселениям в своем кабриолете.
Некоторые даже клятвенно уверяли, что видели его своими глазами.
После взрыва наступила тишина, после преступления — раскаяние.
Из Петербурга, между тем, до поселян стали доходить далеко не ободряющие их вести.
Депутаты поселян были приняты государем Николаем Павловичем в Ижоре.
— Кровожадные злодеи! — сказал им государь. — ещё не успели умыть рук ваших от невинной крови и дерзаете предстать ко мне. Знаю все ваши дерзкие замыслы. Кого вы убили? Начальников, Богом и мною поставленных!..
Из числа депутатов был Осип Козьмин, бывший прежде головою над Вышенскою волостью. Государь сказал ему:
— И ты здесь, тот самый, которого брат мой удостаивал посещением?
— Мы вашим императорским величеством всегда весьма довольны, но начальство изменою хотело погубить всех отравою.