/17/ Все они крайне обнищали, были в долгах и в безвыходном положении, вот почему бежали в Персию. Мужи, чьи имена мы упомянули, все были людьми знатными; они, и помимо них еще многие другие, были у шаха, о чем знали католикосы; более того, им было известно, что шах непременно должен приехать в страну армян, поэтому они хотели явиться к нему, дабы выказать себя друзьями шаха, уповая на поддержку и помощь его против притеснений и долгов.
Тогда по завершении всех совещаний католикос Давид и хорвирапский епископ Манвел остались в Армении. А католикос Мелкисет, хавуцтарский епископ Манвел и гегардский епископ Аствацатур, покинув Татев, под каким-то предлогом поехали в Персию. И было так, что, прибыв в пределы страны персидской, [они], не мешкая, пустились [снова] в путь и ехали, пока не добрались до города Исфахана. Предстали перед царем шахом Аббасом и доложили ему о своем намерении. Шах, как только услышал и узнал это, возрадовался душой, возликовал умом, взбодрился телом, ибо радость его в эти дни была превыше [радости] во все остальные дни жизни его. И как было свойственно коварному нраву его, шах Аббас стал возвеличивать их, преподносить дары и щедрые даяния и изо дня в день приглашал их к себе, беседовал с ними об их намерениях; привлекал их сердца, а сам притворно выказывал им свою преданность и дружбу, /18/ обещал оказать им великие благодеяния и множеством суетных и коварных ухищрений разыгрывал из себя их верного друга, так что выведал все [их] сокровенные помыслы: узнал входы и выходы стран их и [имена] владетельных мужей. И, поняв, что действительно на душе у них то, о чем говорят уста, [шах] велел военачальникам своим подготовить войско к походу. Приказ был тотчас, немедля исполнен.
Затем все войска двинулись по направлению к Тавризу против войск османских, расположившихся там лагерем, и овладели Тавризом и его гаварами.
Шах, выступив из Исфахана, чтобы пойти на Тавриз, взял с собою всех вышеназванных мужей. Выехав из Исфахана на борзых быстролетных конях, они через несколько дней достигли Тавриза. Османские войска даже и не думали о приходе персов, ибо те добирались до Тавриза недолго, а всего лишь несколько дней. Когда шах Аббас прибыл в Тавриз, дела для него обернулись счастливо. Владетель Тавриза по имени Али-паша, начальник всех османских войск, охранявших страну, собрался и со всем двадцатитысячным войском выступил по направлению к гавару Салмасту против упомянутого ранее курдского властителя Гази-хана, ибо османам известно было, что Гази-хан откололся от союза с османами, сговорился с персами и послал к шаху своего наперсника Авдал-хана. Вот /19/ почему османские войска собрались и пошли в Салмаст на Гази-хана. А Гази-хан еще до прихода османских войск вышел из Салмаста, направился в гавар Урмию, вошел в неприступную крепость, называемую Гогарчин-галаси, посреди озера Урмийского и укрепился там. Али-паша с османскими войсками, придя в Салмаст и увидев, что Гази-хан ушел в Урмию, сам не пошел в Урмию, ибо хотел сначала овладеть областью Салмаст и крепостью и затем уже двинуться к Урмии против Гази-хана. И так как в области Салмаст была лишь одна сильная крепость, называемая Гарниярух, [османы] стали готовиться к сражению в окрестностях ее. Османские войска оставались там почти три месяца, сражались против крепости, но не смогли взять ее.
В дни, когда османы сражались за крепость Гарниярух, в Тавриз приехал шах, [затем] он покинул город и выступил против османских войск. Османы, узнав о приходе персов и удостоверившись, что это сам шах (ибо до того полагали, что это какой-нибудь военачальник), сразу бросили осаждать крепость, отступили и подошли к селению Софиан; и там на Софианском поле они столкнулись в открытом бою. В этом сражении отменную храбрость проявил Улама-оглы Гайбад-бек: он преподнес шаху 20 голов и, подобно лютому и ненасытному зверю, [снова] ринувшись в бой, добавил еще. От долгих походов и /20/ усилий конь его изнемог, а османские воины окружили его и, метнув ядро, убили. Увидев это, персидские войска, испугавшись, дрогнули, поэтому на миг показалось, будто персы побеждены. Но шах тотчас же потребовал к себе великого хана Зилфигара, подбодрил его и призвал к бою. А тот, воодушевленный ободрением шаха, ринулся на арену боя и могучим ударом сокрушил османские войска. Увидев это, персидские войска нагрянули со всех сторон, рубя острыми мечами, раскидали всех по полю, остальные же спаслись бегством.
Али-паша, увидев поражение своей стороны, а также [то], что это действительно шах, взял с собой сына своего и, явившись к шаху, пал к стопам его и молил даровать ему свободу. А шах благосклонно и милостиво принял его, держал с великими почестями при себе и повез с собою в Исфахан.