Трандуил смотрел на свое отражение в зеркале. Он испытывал раздражение, свойственное поддавшемуся соблазну и совершившему ошибку. «Это не она», - раз за разом твердил он сам себе, проигрывая в воображении воспоминания о вчерашней близости. Не увидев на своем лице следы раскаяния, он решился на крайнюю меру – провел по левой стороне обжигающим прикосновением кончиков пальцев, наблюдая, как глаз становится белесым как у слепого, а на щеке, словно под воздействием кислоты, расползаются ткани, обнажая розовые мышцы и белеющие в глубине кости. Король напоминал себе, кем он стал и какую за это заплатил цену. Вот только кое в чем он обманывал самого себя, и уже очень, очень давно.
Однако же у него были и другие заботы – нужно было проследить, чтобы все было подготовлено к празднованию Yavieba, Дню Осеннего равноденствия. Было ли это шуткой судьбы убегающего от воспоминаний мужчины, но именно в этот день много веков назад он взял в жены свою нареченную. Многие во дворце знали о том, с кем проводит ночи их король, однако он сам говорил, что должен на своем примере показать своему народу, каким путем нужно идти. Вздохнув, Трандуил вернул своему лицу прежний вид и велел Ирдису позвать Лунэйтель.
Эйлин все так же лежала на кровати, окутанная дымкой своих сладких грез, в которых они с королем шепчут друг другу клятвы в вечной любви. Ее мечты грубо прервал стук в дверь, однако, услышав знакомый голос своей служанки, она не стала сердиться, а наоборот, полная предвкушения поделиться с ней своими успехами, разрешила женщине войти.
- Ох, госпожа, - с легким укором произнесла Лунэйтель, зажигая в покоях светильники, - не пристало Вам в такой день так долго спать.
- А какой сегодня день? – с любопытством спросила Эйлин, садясь на постели и прикрываясь одеялом. Ее щеки раскраснелись от десятка самых романтических и наивных предположений, какие только может придумать воображение влюбленной девушки. Стоит ли отрицать, что она была влюблена?
- День Осеннего равноденствия, моя госпожа, - спокойно ответила женщина, открывая стоявший в углу гардероб и выбирая девушке платье.
- И что? – нахмурилась Эйлин, не понимая, каким образом ее должен касаться этот праздник – она уже год не выходила на поверхность и сильно сомневалась, что Трандуил сделает сегодня исключение.
- Вы должны сопровождать короля и составить ему компанию за праздничным столом, - пояснила Лунэйтель, продолжая разгребать пышные наряды, словно ища что-то конкретное.
- Он так сказал? – воскликнула девушка, не веря своим ушам. Захлопав в ладоши, она вскочила с кровати, обернувшись покрывалом, и, прокружившись в танце несколько кругов, сама приблизилась к шкафу: - Тогда я сама хочу выбрать себе платье! Оно должно быть зеленое. Хотя… в честь осеннего праздника следует надеть золотое или багряно-красное!
- Нет-нет, госпожа, поверьте, сейчас я… ах, вот оно! – женщина торжествующе держала в руках синий шелк.
- Синее? – с сомнением взглянула Эйлин на совсем легкую и не пышную тряпицу. – Но…
- Доверьтесь мне, госпожа, наш Король не устоит, увидев Вас в этом платье, - Лунэйтель заговорщицки ей подмигнула. – Примерьте.
Эйлин послушно надела платье и подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на себя. Ее смущало, что наряд слишком откровенный – фактически это была шелковая ткань, скрепленная на плечах золотыми перехватами, украшенными массивными рубинами, и свободно спадавшая до уровня щиколоток. Спина до самой середины была открыта, а если перехватить талию пояском, то становятся видны очертания груди. Однако что-то помешало девушке его снять – была в нем какая-то необъяснимая прелесть, подкупающая своей простотой и игрой на грани дозволенного. «В конечном итоге, я ведь всего лишь наложница», - печально подумала эльфийка, успокаивая этим свою совесть.