– Пойдем, найдем тебе комнату. И переодеть тебя не помешает – нельзя в таком виде явиться перед королем. Что это вообще за одежда, никогда подобного не видел. В этом твоем Петобурге все так ходят?
– Ага, – машинально буркнул Сашка, бредя следом за Кирсом и разглядывая все вокруг. Никогда раньше он не был в королевском замке, да вообще в любом замке, если, конечно, не считать несколько экскурсий в Эрмитаж, который вообще-то был дворцом, и похода в Михайловский замок, в котором от былого замка мало что осталось. Здесь же, в Кастельтерне, все было другим, настоящим, а главное – живым. И Сашка без стеснения разглядывал высокие каменные стены, местами поросшие вьюнком и вечнозеленым плющом, разномастные окна с изящными коваными решетками, людей в непривычной одежде. Все казалось нереальным, но увлекательно прекрасным.
– И не глазей ты так по сторонам! Точно всю жизнь в лесу провел! Что вообще в твоих краях происходит? – пытался осадить его Кирс, но бестолку.
– Угу, – машинально отозвался Сашка и развернулся вослед какой-то девчонке. Не то, чтобы она была красивой, просто голову ее покрывал чепец, показавшийся Сашке очень забавным – на него-то он и загляделся.
– Только королю так не отвечай, – хмыкнул Кирс. – Говори «да, Повелитель» или «да, Ваше Величество».
– Да, Ваше Величество, – послушно повторил Сашка, не особо вникая, о чем вообще идет речь – теперь его куда больше интересовали стальные доспехи стражников. У каждого на груди красовался такой же пегас, как и на гербе.
Кирс покачал головой и закатил глаза.
– Петербург, кстати – культурная столица! – невпопад возмутился Сашка, осознав, наконец, услышанное.
– Оно и видно, – усмехнулся Кирс и продолжил наставления. – Ко мне положено обращаться «Ваше Высочество» или «Наследный принц». Но наедине позволяю звать меня просто «принц Кирс».
Сашка встал, как вкопанный.
– Так ты сын короля?
Не то, чтобы он не предполагал этого, но все же новость слегка ошеломила, а, может, та будничность, с которой говорилось об этом. Кирса же Сашкина реакция сильно развеселила, и он расхохотался в голос.
– А Андра?
– Ее называй «принцесса Андра», – поправил Кирс. – Она моя кузина. И невеста.
Сашке показалось, что последние слова он произнес с ноткой недовольства или грусти. И не мудрено: что за дикие нравы, как можно жениться, если они родственники? И все же он осторожно поинтересовался:
– Ты… не хочешь на ней жениться? Потому что она – твоя сестра? Она вроде ничего, на амазонку похожа.
Кирс усмехнулся, но не столь беззаботно, как прежде.
– Не в этом дело. Просто… все сложно.
– Почему? – настаивал Сашка. И его одолевало не праздное любопытство. Украдкой он лелеял надежду и поглядывал на Кирса, как на потенциального брата. Так почему он не может поинтересоваться, что у того на душе?
Кирс замялся, и Сашке показалось, что он хотел ответить, может, даже открыть душу, но потом передумал, отвел глаза.
– Потому что такие вещи не обсуждают с первым встречным, – отрезал Кирс. – Идем, скоро ужин.
Вот так. Осадили. Щелкнули по носу, как щенка, и указали на положенное место. Сашка невольно сник и молча побрел за Кирсом. Настроение не то, чтобы испортилось, нет, просто от эйфории, в которой он пребывал с того момента, как увидел Кастельтерн, не осталось и следа. Он снова почувствовал себя потерянным во времени и пространстве мальчишкой, не понимающим, что происходит, и которому нужно быть осторожным и благодарным за любую помощь. Он нащупал спрятанное под одеждой одеяло, и от этого стало спокойнее. Конечно, сейчас он посторонний. Но все может измениться. А ждать Сашка умел – научили в детском доме.
То ли из-за испорченного настроения, то ли из-за тусклого света и чада факелов, изнутри замок показался Сашке не таким прекрасным, а, наоборот, мрачным. Кирс перепоручил его слуге, а сам отправился готовиться к ужину, и теперь Сашка послушно брел по сырому коридору, которому недоставало света, каменный пол гулко откликался на каждый шаг. Слуга вскоре остановился и распахнул какую-то дверь, жестом приглашая Сашку войти.
– Ваша комната… господин, – он явно не знал, как обращаться к Сашке. Это ничуть не удивляло. Сашка и сам понимал, что не походил ни на слугу, ни на кого-то из знати, ни на деревенщину. Странная одежда, странные повадки. Но он был гостем принца, а в замок, надо думать, кого попало не приглашали, еще и к ужину.