Притягивает к себе, нежно, почти целомудренно целует в нос…
– Не застуди крылышки, бабочка… Ты нужна мне здоровая… Слишком много на тебя планов… Завтра отработаешь за все дни моего стояка и воздержания… Ходить не сможешь неделю, я тебе это гарантирую…
А она лишь смеется в ответ… Щеки все еще пылают… Он знает, она горит внутри… Торжествует от этого осознания…
– Так жаль…– деланно надувает губки,– придется тогда тебе лететь без меня… Как же я полечу, если даже встать не смогу…
Снова притягивает к себе, теперь не выдерживая, пожирая губы…
– Не переживай… Я тебя донесу…
Она убегает, получив игривый громкий шлепок по ягодице, звонко, но негромко смеется, чтоб мама не услышала, а получается удивительно по– юному… Микаэл ложится на твердую поверхность лавки, где ему постелили, глубоко вздыхает, пытаясь восстановить самообладание… Перед глазами она… Вспоминает сегодняшний день, в душе снова все переворачивается… Слишком много чувств, слишком много эмоций, нужно все осознать, переварить…
С раннего утра Оксана уехала в областную больницу к сестре. Делала так все три последние дня, как они были здесь… Марину готовили к переводу в Москву, в клинический госпиталь. Там ее ждали лучшие доктора и лучшее оборудование… Микаэл даже вызвал специально для оценки ее состояния какого– то светоча из Германии… Мать не могла поверить в счастье, то и дело щипала себя за руку, думала– это сон… Эти новые врачи говорили какие– то удивительные, обнадеживающие вещи… Что и лечение возможно, что девушка начнет ходить сама, заживет полноценной жизнью…
Про себя Виктория Евгеньевна называла Микаэла добрым ангелом… Она прекрасно понимала, что с этим иностранным загадочным молодым мужчиной, так очаровательно, с едва уловимым акцентом говорящим по– русски, ее дочь связывают отнюдь не платонические отношения… Видела его взгляды на Оксане– горячие, пожирающие… Но его щедрость и доброта… При том не унижающая, не подкупающая, а искренняя, просто не давали ей осуждающе или плохо подумать о них двоих… Было ясно– Микаэл делал все это не чтобы купить Оксану. Он действительно хотел сделать ей приятное… Хотел решить ее проблемы…
Оксана наотрез отказалась ехать в госпиталь с Микаэлом. Оставила его досыпать на теплой печи в бане, куда его вынужденно поселили за неимением большей жилплощади в основном доме. Он порывался было забрать девушку с собой в гостиницу, но та не согласилась. Сказала, хочет быть рядом с мамой, пока сестры нет… Остался и он… Просто не мог уехать от нее, не мог оторваться, хоть это пребывание рядом и в то же время на расстоянии стало для него и его постоянно возбужденного мужского достоинства тем еще испытанием… Встал, как всегда поздно, спалось здесь хорошо, несмотря на спартанские условия… Встретил мать Оксаны во дворе со свежим хлебом и яйцами.
– Пошли завтракать, Микаэл,– сказала она то ли строго, то ли стеснительно, отводя глаза.
Через пятнадцать минут он уже знал все… И что отца своего обе дочери не помнили, убежал, как только родился ребенок– инвалид… Что все всегда было на материнской шее, а потом Оксана начала помогать… Узнал, что его девочка всегда бредила музыкой и танцами, что будущее ей большое прочили, да только где у простой матери– одиночки с ребенком– инвалидом были возможности в этот талант вкладывать… Узнал про Паука, который домогался до подросшей красавицы….
Кулаки его сжимались, когда он слушал эту историю…
– Она ведь так туда к вам на Восток попала… Этот упырь ее и в Москве нашел, через соседку Виталинку… Страшный он человек, безбашенный, жестокий… Вот они и придумали этот переезд… Знал бы ты, Микаэл, как мое сердце болело тогда, как отпускать ее не хотела… Я и в Москву– то скрепя сердце, ведь тоже из– за него пришлось убегать… А что уж говорить про другой мир, другую страну… Особенная она, моя Оксанка, не создана для всего этой жестокой реальности… Она же вся воздушная… В мечтах до сих пор витает… Все бредит про какую– то там школу танцев в Париже новомодную… Денег на нее копит… Хоть и не говорит мне, но я знаю… Виталинка растрепала, да и я сама нашла у нее вырезки журнальные… Ох, девочка моя бедная… Красавица… Боялась, что сгорит она там у вас, на Востоке…– на глазах женщины появились слезы, всхлипнула,– а что было делать? Нужда– страшная вещь, Микаэл… Не дай Бог кому из твоих близких познать нужду, особенно когда есть кто– то, кто от тебя зависит… Ради него ты на все пойдешь, себе на глотку наступишь… Вот так и мы с Оксанкой… Ради Марины на все готовы… Хоть я себя и ненавижу за то, что девочке моей приходится все это тянуть на своих плечиках хрупких…