Вот почему, когда у страны закончилась ее советская власть, а Гдов вышел на пенсию, его непрерывный рабочий стаж составил сорок четыре года: в шестнадцать лет он начал вариться в трудовом котле и к шестидесяти годам был уже готов. Пенсию ему назначили 5134 рубля с какими-то копейками, а ведь, по данным на середину 2008 года, прожиточный минимум пенсионера составлял в то время 3191 рубль в месяц при средней зарплате по стране около 17 тыс. рублей. «Жигулевское» пиво стоило тоже 17, но не тысяч, а рублей. То есть Гдов, случись что, мог бы купить на свою пенсию минимум 300 бутылок пива, и пенсия эта составляла примерно 32 % от средней зарплаты по стране.
Поразительно, что матушке его, тоже всю жизнь варившейся в трудовом котле, коммунисты назначили в начале шестидесятых пенсию в 36 рублей 24 копейки при средней зарплате по стране рублей эдак 120. То есть выделили ей всё те же 32 % от того, что получали тогда все простые советские люди, вечно стрелявшие трешку до получки.
А ведь «Жигулевское» пиво, хотя за ним перманентно змеились очереди, стоило тогда 37 копеек. То есть матушка Гдова могла бы при желании купить на свою пенсию только 100 бутылок пива, а не 300, как ее успешный сын. Но матушка Гдова спиртное не пила, потому что и так всё больше болела.
«Нет, все-таки демократия куда лучше тоталитаризма», — окончательно решил Гдов, скрупулезно проанализировав приведенные цифры.
И от этого парадоксального открытия так разволновался, что работать и больше в этот день уже не мог.
1. Есть ли хоть какой-либо смысл в словосочетании «преемственность поколений»? Или это идиотский термин, придуманный большевиками с неопределенной целью? Имеет ли ваше поколение какое-либо отношение к этому термину?
2. Кто такие нынешние оппозиционеры? Являются ли они наследниками прежних диссидентов? Существуют ли они вообще?
3. В чем спорность мысли Гдова о том, что нашей страной теперь правят гэбэшники, коммунисты, комсомольцы и бандиты, которых иногда именуют олигархами? Кто на самом деле правит теперь нашей страной?
4. Имеется ли хоть какая-то польза от современного авангардного искусства? Или всё оно большей частью фуфло, фанера и «платье голого короля»? Являются ли оленьи унтайки, расшитые бисером, тоже авангардом?
5. Правильны ли арифметические расчеты Гдова? Действительно ли демократия лучше тоталитаризма?
Глава XII
ПРО КОРОВУ И КОТА
Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно о трудностях освоения русских пространств и специфике этих трудностей в различные эпохи. Начиная с того времени, когда суровый Ермак со товарищи завоевывал Сибирь, а его утопили в Иртыше, и заканчивая проблемами нынешних олигархов, которые тоже, как Ермак, «дают стране угля», но в свободное от напряженной работы время катаются, где удастся, на яхтах и горных лыжах, покровительствуют искусствам, привезли за свои деньги в заполярный город Н. широко известного художника-авангардиста Q., чтобы обрадовать трудящихся, о которых они обязаны заботиться и заботятся согласно негласному договору с государством, чтобы в стране воцарился классовый мир.
— Ах, этот заполярный город Н.! И что я в него такой влюбленный? — вдруг ни с того ни с сего растрогался Гдов. — Не оттого ль, что там жили различные чудесные люди, как, например, дикий северный поэт Эдик Н., главный российский обэриут по ту сторону Уральского хребта, если глядеть из Москвы, а не из Владивостока? Строили город, как известно, заключенные, освоили комсомольцы, про них советские писали в своих газетах, что наша молодежь всегда верна заветам отцов, продолжает их дело. Пожалуй, и это правда. Ведь что такое тот давний олигархический скандал в Куршевеле (Франция), куда русские богатеи понавезли в январе 2007 года родных поблядушек, отчего французы на них почему-то обиделись? Типичный комсомольский сор, его лучше бы не выносить из избы. Раньше и не выносили, а теперь — свобода и конкуренция. Конкуренция и свобода. Сор и сюр.
Гдов и Эдик Н. когда-то хотели заработать много денег, отчего написали для кукольного театра города К., стоящего на великой сибирской реке Е., веселую советскую пьесу. Пьеса была про корову и кота, который гулял сам по себе, но денег им не дали, сказав, что текст «слишком взрослый» и «какой-то странный». Непосредственно в период этого сочинительства Эдик Н. уже ушел от очередной жены, временно проживая у одной изящной, культурной дамы, которой Гдов дал невнятное прозвище Маранда. Маранда привела к вечеру подругу, вдову местного ответственного легендарного коммуниста, пожилую представительницу малых народов Севера, скорей всего нганасанку, хотя не исключено, что и долганку. Было много выпито, и у Гдова случилась любовь с этой знатной вдовой на ее квартире, расположенной в самом центре города Н., в сталинском красивом доме.