Выбрать главу

Милада Юрьевна так и не выучилась толком говорить по-русски. А ведь когда ехала к осужденному супругу из Белграда через всю Восточную Европу и Западную Азию, то по-русски не говорила вообще, хотя сербский и русский, как всем известно, очень похожи. «Мы с Миладой успешно преодолели климакс», — хвастался Константин Константинович своим юным друзьям, приносившим ему вино и водку. Румяная Милада согласно кивала головой. «Что за дьявольские гримасы судьбы, — восклицал Запасов, — поселить старого зэка напротив врат его же ада! Что это? Безвкусица или тонкий декадентский изыск?»

— Боже мой, ведь ему сейчас, окажись он случайно в живых, было бы примерно сто восемь лет, — глупо подумал Гдов.

И все же так разволновался, что уже не мог больше работать и в этот день.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ТЕХ, КТО ТОЛЬКО ЧТО ОЗНАКОМИЛСЯ С ГЛАВОЙ XXV

1. Почему именно коммунальные квартиры Гдов именует адским изобретением советской власти? Мало ли чего эта власть наизобретала: трудодни, пятилетку в четыре года, вечно живого Ленина, ГУЛАГ, комсомол, перестройку. Какие другие адские изобретения большевиков вы знаете?

2. Как бы могла сложиться жизненная судьба Запасова, не вернись он на горячо любимую родину? Почему он никогда не жалел об этом своем решении?

3. Как вы думаете, Запасов — реальное лицо или выдуман автором? Насколько типична судьба Запасова? Нет ли в описании этой судьбы трагической переклички с сюжетом романа В.П.Аксенова «Остров Крым»?

4. Скажите, случай Милады Юрьевны и Запасова — это и есть та самая настоящая любовь, которой бредят поэты и сочувствующие им любительницы поэзии?

5. Да что это Гдов все волнуется да волнуется? Экий, видите ли, неженка! Пора ли старику уж давным-давно привыкнуть ко всему, что происходит и может происходить у него на родине? Иль не пора?

Глава XXVI

ПРО ПРОТОПОПА

Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно о том, что Плоть тормозит движение Духа и что это, может быть, даже и хорошо. Без тормозов ведь можно уехать слишком, совсем-совсем далеко.

В Советском Союзе, конечно же, был тоталитаризм, с этим может спорить только подлец, дурак или безумец. Но как живые микроорганизмы заводятся даже на планете Марс при отсутствии подходящей для того атмосферы, так и в СССР кой-чего все же было.

Например, существовали на излете, когда Брежнев уже окончательно потерял форму лица и души, различные подпольные литераторы, живописцы сомнительных картин и даже неофициальные театрики по квартирам, в том числе по коммунальным, да, да — по коммунальным, где, по выражению В.Высоцкого, «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная».

Юный Гдов, которого никто тогда не знал, кроме тех, кому это требовалось по службе, однажды попал на такое театральное представление — по блату и знакомству со знаменитым (впоследствии) драматургом Л.П. (женского пола).

Андеграундное авангардистское зрелище эпохи застоя было посвящено нелегкой судьбе протопопа Аввакума. Сейчас, когда мотивы энергичного хамства окончательно превалируют в человеческих отношениях, на этот спектакль зритель вряд ли попер бы и антреприза скорей всего прогорела б. А тогда на лестничной площадке заранее оговоренного адреса кучковались люди, человек пять, которых Гдов лично не знал, но понимал, что они, кутаясь в дубленки, являются знаменитостями московского мира театра и кино, столь далекого (пока) от Гдова.

В урочный час врата коммуналки распахнулись, зрители двинулись по длинному тусклому коридору, где висели цинковые тазы, корыта, лыжи, ржавые велосипеды. Примерно как на модной (ныне) инсталляции концептуалиста Ильи Кабакова. Прошли в некую комнату, совершенно пустую, где встали в центре, все шесть человек, включая Гдова. Впрочем, комната не была идеально безмебельной: в правом углу ее покоился раскрытый, относительно громадный, окованный железными полосами сундук.

В левый угол комнаты вышел широко известный в узких кругах артист З., похожий на царевича Алексея с картины художника Ге, где царь Петр допрашивает сына перед тем, как его убить. Гдов потом с З. подружился, выпили вместе декалитры водки и портвейна, но это было потом.

А тут артист З., дергаясь и припадая к полу, как подстреленная хулиганами птица, принялся бормотать текст, который невоцерковленный человек мог бы свободно принять за православную молитву. А на самом деле это были цитаты из «Жития» мятежного протопопа, те самые, где наличествует слово «блядь». Артист З. вдруг сделал стойку на руках, продолжая отчетливо артикулировать «Житие», и на руках же чуть-чуть сместился вправо, где принял естественное, а не спортивное человеческое положение. Духовное чтение возобновилось. Зрители тоже чуток сместились, вытягивая шеи. Таким образом артист З. обошел по часовой стрелке практически всю комнату, после чего пронзительно вскрикнул, как загубленная все теми же хулиганами чайка или подстреленный заяц. И, свершив чудо акробатизма, нырнул в сундук, захлопнув за собой тяжелую его крышку.