26. Маленькая победоносная война
– Они двинулись, почтенный! – доложил Бенат.
– А? Да, хорошо, действуем по плану, – я спохватился, что докладывают-то, собственно, мне. Всё никак не привыкну, что и я теперь тоже "почтенный", гы-гы!
А кельтибер, доложив по всей форме, подъехал поближе – типа, с глазу на глаз:
– Максим, их там… как это на твоём языке? До грёбаный мать?
– До гребениматери, – поправил я его машинально, – Сколько ты примерно насчитал?
– На глаз – сотни три или четыре. Может быть, неполных, но я не успел прикинуть поточнее. Ты ведь приказал… как это… не блестеть?
– Ага, не отсвечивать, – реально мой приказ касался трубы, блик от стёкол которой мог навести противника на ненужные мысли, поскольку лупами античные богатеи, кто подслеповат, уже пользуются. Нерон – тот самый – будет выточенной из цельного изумруда пользоваться. Так что увеличительные линзы здесь уже известны, и почему греки с римлянами не изобрели нормальной оптики – хрен их знает. Но раз уж не изобрели – не будем им в этом помогать. А уж сама "вышка" из шестиметровых сарисс, с которой Бенат обозревал нумидийцев, "не отсвечивать" не могла в принципе – надо быть в натуре слепым, чтобы не заметить её, и на такое везение я, конечно, даже не надеялся. Тем более, что этого и не требовалось.
– А ты хитро придумал! Эти разбойники как увидели надраенные бронзовые доспехи сариссофоров – сразу же все сомнения отбросили, гы-гы! – весело оскалился кельтибер, возвращая мне трубу, – Вот что значит жадность!
– Ага, жадность фраера сгубила…
– Но их главарь неглуп – полсотни примерно вправо выдвинул и столько же влево, и только после этого сам с остальными двинулся. Окружить нас решил!
– Бенат, ты же сам прекрасно знаешь, что дурачьё на войне долго не живёт. Будь этот дураком – разве дожил бы до встречи с нами? А он не только дожил, он ещё и в вожди выдвинулся.
– Нельзя считать противника глупее себя, – наставительно проговорил Нистрак, бывший ганнибаловский сотник, приставленный ко мне Арунтием "на всякий случай".
– Никто так и не считает, – успокоил я его, – Нумидийцы вовсе не глупы – по жизни соображают ничуть не хуже нас. Просто знают и умеют не всё, что знаем и умеем мы, и погубит их именно это.
На грубые ошибки со стороны предводителя нумидийских бандитов мы и не рассчитывали. Конечно, было бы не в пример удобнее, если бы в приготовленный для них смертельный капкан они влетели все скопом – ага, с лихим молодецким гиканьем и посвистом, но обычно в жизни так не бывает. Засады, наверное, ещё со времён палеолита известны, и не предусматривать возможной ловушки – это надо совсем уж остолопом быть. Вот взять хотя бы к примеру ту же самую пресловутую Куликовскую битву – хрестоматийный случай, когда исход сражения решается внезапным ударом заныканного в засаде резерва. Элементарно? Ага, на первый взгляд. А если вдуматься в ситуёвину? Мамай сильно похож на того совсем уж остолопа? Да он сам собаку съел на степных войнах с их излюбленным приёмом заманивания противника в засаду! Причём, противник – такой же точно степняк, который и сам случая заманить в засаду не упустит. То бишь наверняка тому Мамаю и в прежних его войнах засады устраивались не единожды и не дважды, и чтоб такой человек, да не ожидал подобной пакости от очередного противника – что-то глухо не верится. Верится же почему-то совсем в другое. Из факта известного нам хода и результата той мясорубки вытекает лишь одно – Дмитрий Донской его нагребал, убедив, что засады нет. И нагребал единственным способом, которым только и можно было нагребать этого прожжённого степняка – дал ему практически безнаказанно вырубить изрядную часть своего пешего Большого полка. Сам Мамай, уроженец обширной, но малолюдной степи, никогда бы не пожертвовал ТАКИМ количеством своих людей, не сделав всего для их спасения, и именно эта жертва и убедила его окончательно в полном отсутствии у Дмитрия резервов. Не нагребёшь – не победишь, а людишки – ресурс возобновимый, бабы ещё нарожают…