Перед командировкой я как-то раз поделился с ним информацией о будущей помешанности римлян на травле диких зверей в их будущих амфитеатрах, о которой я сам вычитал в своё время в «Идущих на смерть» Даниэля Манникса — самая лучшая, на мой взгляд, из научно-популярных книжек о римских Играх. Целая часть у него там посвящена римским бестиариям и зверям, развлекавшим римскую чернь в имперские времена. Привередливые римляне будут требовать всё более и более экзотической живности, да ещё и во всё большем числе. И для травли преступников, и для гладиаторских боёв, и для «охоты» на цирковой арене.
Мало им ближневосточных и африканских львов с леопардами — подавай им индийских тигров и чёрных пантер! Подавай им зебр и жирафов, которых хрен встретишь севернее Сахары! Ладно слоны, но подавай им ещё и носорогов, которых отловить потруднее, чем тех слонов! Наскучили африканские — подавай индийских, и хрен этих капризных зрителей нагребёшь — разницу между африканским и индийским носорогами они знают назубок! Что уж там о всевозможных антилопах говорить! Хочешь добиться популярности в Риме — изволь угождать вкусам и запросам многочисленной римской толпы. И не гребёт её, что для этого нужно пересечь пока ещё проходимую, но широкую и полную дикарей Сахару, что влетит в нехилую копеечку! Не гребёт, что звери из Индии, пройдя через кучу перекупщиков, возрастают в цене многократно. Не гребёт, что давно уже кончились в ближайший окрестных странах и леопарды, и львы, что заканчиваются слоны в горных лесах Атласа, что повыловлены даже антилопы в прилегающих к ним саваннах. Им — вынь и положь. По мнению Манникса, возрастающие год от года денежные траты Рима на приобретение экзотических животных для Игр стали в конце концов одной из основных причин разорения и краха Империи.
На самом деле вопрос этот не столь уж прост и однозначен и уж всяко не бесспорен — времена пока-что ещё республиканские, и тратиться на зверей ещё долго будет не столько римское государство, сколько добивающиеся популярности у черни частные лица. Но для нас не столь важно, на каком по счету месте по разорительности для Рима окажется в будущем его «звериная» статья расходов. Важно то, что далеко не на последнем, что цирковая травля неизбежно окажется одним из любимейших зрелищ римлян, от которых они хрен откажутся. А раз так — почему бы Тарквиниям не нажиться на этой римской «зверомании»? И именно сейчас, пока она ещё не набрала оборотов, пока Рим лишь начинает входить во вкус перенятой у Карфагена травли преступников львами, самое время застолбить за собой будущий прибыльный бизнес. Тем более, что для Карфагена он не столь уж нов, а для не столь уж далёкого Египта и его соседей — весьма стар. Журавлей, антилоп и гиен египтяне приручали и даже разводили в неволе ещё во времена фараонов. По крайней мере — в Древнем и Среднем царстве. Пастбищ-то в давно распаханной долине Нила мало, практически каждый клочок земли возделан, и неприхотливая дикая живность, способная пастись на окружающих долину каменистых пустошах, представляла для египтян немалый хозяйственный интерес. Юлька говорила как-то, что даже целый ном в Египте получил своё название от разводимых в нём антилоп, вида которых, как и того названия самого нома, я не потрудился запомнить.
Биологию ведь не нагребёшь. Потому-то и не одомашнил никто ни газелей, ни ориксов, ни оленебыков, ни козерогов, что не поддаются они полноценному одомашниванию. Если кто не в курсах — рекомендую «Ружья, микробы и сталь» Джареда Даймонда, прекрасно разобравшего там факторы, в силу которых одни виды живности поддаются одомашниванию легко, другие — уже с трудом, третьи — вообще практически никак. Всё дело в агрессивности и стадном инстинкте. Физически та же газель мало отличается от обыкновенной козы, но попробуй-ка попаси её в больших стадах! Пробовали, польстившись на их многочисленные, казалось бы, стада — не только в Египте, но и в Передней Азии, где их поначалу тоже хватало. Да только хрен там! Оказалось, что многочисленное стадо газелей не едино, а состоит из множества маленьких стад из вожака-самца и его гарема самок, держащихся обособленно друг от друга и не допускающих сокращения дистанции. Даже в изобильной кормом африканской саванне! А сгони их вместе в тесный загон — самцы-вожаки тут же начнут разборки меж собой, да и самки из разных стад-гаремов не сильно от них отстанут. До увечий и убийств будут бодаться — нет у них всеобщего инстинкта стадного соподчинения, а агрессивность повышенная — в отличие от обычных коз. Даже близкородственные им нубийские козероги, с которыми египтяне тоже работали, оказались куда неуживчивее и агрессивнее своих домашних сородичей. Поэтому для хозяйственных целей все эти виды оказались малопригодными, и в эпоху Нового царства от их разведения в неволе отказались даже упорные и трудолюбивые египетские животноводы.