— Ты собираешься взять их с собой? — удивился Сашка.
— Не забывай про Дана, — ответил Лукус и добавил. — Одна эта кольчуга стоит сколько, сколько мальчишка не заработает и за дюжину лет упорного труда.
— Я не нуждаюсь в милостыне, — неожиданно подал голос Дан.
— На милостыню можешь не рассчитывать, — строго ответил ему Лукус.
— Мы будем и дальше преследовать этих… четверых? — с сомнением поинтересовался Сашка.
— А мы их и не преследовали, — удивился белу. — Просто наши пути совпали. Но моих ушей в их коллекции не будет. Я предпочел бы сжечь тело врага, но сейчас это опасно. Будем копать яму — мертвый, будь он хоть враг, хоть друг, не должен гнить под лучами Алателя.
Они закопали тело и прошли еще несколько ли. Перед самым трактом след соединился с другим. Лукус присел, осмотрел траву, прошел дюжину шагов по новому следу. Вернулся к дороге. Общий след пересекал тракт, идущий желтоватой полосой вытоптанной в пыль травы в сторону города, и уходил на восток.
— С юга подошли еще пять или шесть таких же воинов, — сказал Лукус. — Я не вижу обозов на тракте. Дан, долго ли ты ждал здесь торговцев?
— Обозов стало совсем мало, — вздохнул Дан. — Дядя Трук говорил, что в округе шныряют бандиты, поэтому и стражников пригласил в дом. Он даже кормил их бесплатно. И мне сказал, чтобы я прятался у тракта, но ждал. Я просидел тут полдня, пока не появился единственный купец. Его стражники едва не пристрелили меня. Хорошо еще, что он вез соль. Правда, цена поднялась. За те деньги, что дал дядя, я смог купить только половину. Купца сопровождала охрана, но он все равно торопился и боялся чего-то.
— Понятно, чего он боялся, — Лукус еще раз всмотрелся в след, окинул взглядом горизонт. — Стражники зря ели свой хлеб. Но они уже наказаны за это. Хотел бы я знать, сколько здесь бродит таких отрядов, и кто посылает их? Ну? — он обернулся к Сашке и Дану. — До города остался день пути. Вам не кажется, что эту равнину надо покинуть как можно скорее?
Глава шестая. В город.
Дан бежал вслед за странным спутником Лукуса. Ему приходилось видеть крепких воинов и охотников, которые иногда останавливались у дяди Трука, но этот человек был молод и не похож на воина. Он выглядел всего лишь на пять или шесть лет старше самого Дана. Чем-то напоминал ари. Изредка ари проезжали через Лингер, но детские воспоминания уже потускнели. Ари перестали появляться задолго до нападения вастов. А Лингер сожжен ими уже три года назад. Отец говорил Дану, что беда опять назревает на севере, но она пришла с запада. Чудо, что мальчишка сумел добраться до дядиного дома. Если бы не встретившийся на дороге купец, который хотел поскорее покинуть разоренный городок, неизвестно, где оказался бы Дан.
И все-таки ари немного выше. Царственны и недоступны, а незнакомец так прост. Впрочем, только на первый взгляд.
У него есть второе дно. Иначе Лукус-травник то и дело не оглядывался бы на бегу. Дядя учил, что по глазам можно определить элбана. Некоторые внутри больше, чем снаружи. И незнакомец, когда оборачивается и подбадривает взглядом, кажется много старше своих лет. Как легко он движется вслед за Лукусом! Несмотря на то, что пристроил на плечах тяжелый сверток с доспехами чужака и пополнил мешок принесенными Даном овощами! К тому же у него нет оружия, и говорит он на ари с каким-то странным акцентом. Непонятно.
У него странное имя. Саш, называет его Лукус. Никогда Дан не слышал такого имени. И все-таки, почему Саш так легко бежит, пожалуй, даже легче Лукуса-травника? Ведь Лукус — белу, они выносливее людей. Неистребимый змеиный народ, называл их дядя Трук. Хотя ноша Лукуса невелика — мешок с травой, небольшой белужский лук со стрелами, маленький, словно игрушечный, меч и закопченный топор стражника. Но главное не удивительная выносливость Саша или Лукуса. Главное, чтобы он, Дан, выдержал этот бег.
Ему очень тяжело. До города почти три дюжины ли. Они пробежали только часть пути, а мешок с половиной меры соли словно разрезал плечо до кости. Ребра разламываются в боку, по которому он стучит при беге. Вкус крови на губах. Свист в груди. Никогда мальчишке не приходилось так бегать. Хотя дядя и говорил, что из него будет толк. Особенно когда Дан перещеголял Трука в стрельбе из лука, попадая малу в ушную раковину с трех дюжин шагов. А всего лишь три года назад, когда в изорванном платье без гроша в кармане Дан появился на пороге дома Трука, мальчишка не мог даже натянуть тетиву. Потом пришел Лукус и показал, как надо держать лук, как прицеливаются и как концентрируются на полете стрелы, продолжая управлять ею уже после того, как отпущена тетива. Правда, пришедший однажды с Лукусом горбатый старик сказал, что было бы не менее полезно обучить мальчишку грамоте, да разве это возможно, если даже сам Трук почти не умел ни читать, ни писать? Тогда Дан промолчал. Отец говорил ему, что умения развиваются не для хвастовства, а для необходимости. И умение читать и писать, которому он успел обучить сына, тем более.
Лукус всегда учит. Вот и теперь он бежит рядом и говорит, что Дан бежит неправильно — занят своими мыслями, ноги движутся отдельно от головы. Еще он говорит, что дыхание Дана слишком мелко и неравномерно. Но разве оно может быть равномерным, если он с трудом удерживается от того, чтобы не упасть? Саш улыбается, потому что Лукус учит теперь не его, а Дана. А Лукус на бегу вглядывается в лицо мальчишки и объявляет привал. Интересно, что он увидел? Впрочем, это не важно. Дан все равно уже не мог бежать, но никогда бы не признался в этом и, скорее всего, умер бы вот так на бегу, как воин в бою. Прямо в этой траве в отдалении от тракта, потому что Лукус сказал, что по тракту идти нельзя…
Дан оказался крепким орешком. Он бежал на одном упрямстве, почти теряя сознание от изнеможения. Когда Лукус все-таки объявил привал, мальчишка медленно снял с плеча мешок, лег на спину и забылся тяжелым и нездоровым сном.
— Помоги мне, — попросил белу.
Бережно расходуя воду, они аккуратно промыли ожоги на лице и руках мальчишки, затем Лукус достал глянцевый мешочек, выдавил на палец желтоватую маслянистую жидкость и смазал раны.
— Это масло белокопытника, — объяснил он Сашке. — Я лечил им твои руки. Жаль, что у меня нет запасной обуви — Дан, скорее всего, уже сбил ноги. У него плохие башмаки. По тракту мальчишка мог бы бежать босиком, но нам нужно держаться поодаль. Слышишь?
Сашка кивнул. По дороге, которая в сотне шагов следовала в ту же сторону, что и путники, промчался уже третий отряд стражников. Латники громко ругались, подбадривая друг друга, но страх сквозил в их голосах. Даже их черные красавцы кони храпели испуганно. Словно уже знали о судьбе своих соплеменников, что лежали с перерезанными глотками у дома Трука. Отряды направлялись на юг. Стражники с подозрением окидывали глазами равнину. «Разве это воины?» — шептал Лукус негромко.
Белу достал из Сашкиного мешка три корнеплода, напоминающих внешним видом репу, а вкусом земляную грушу, и сказал, что до прихода в город придется довольствоваться капустным корнем.
— Что это? — спросил Сашка, показывая вертикально вверх.
В глубине неба темным крестиком парила птица. Сашка не обратил бы на нее внимания, но ощущение чужого цепкого взгляда заставило поднять голову. Лукус прищурился, всматриваясь, затем удивленно щелкнул пальцами.
— Ничего не могу сказать! Похоже на андарского орла, но размах крыльев не меньше дюжины локтей и расцветка странная. Крылья снизу голубые. Да и не встречаются здесь андарские орлы. Если только один из них подкрасил крылья, вырос против обычного в три раза и прилетел передать мне привет с далекой родины. Отдыхай. Пусть лайны беспокоятся о тени, мелькающей над головой.
Сашка опустился на траву, некоторое время приглядывался к орлу, плавно замыкающему в небе круги и восьмерки, затем закрыл глаза.