«Ты зря испортил меч», — раздался голос наставника, и Сашка понял, что послуживший ему в тысячах схватках клинок свое отслужил. Через мгновение он сломается на запечатленной Сашкой зарубке. И не осознавая, что он делает, Сашка запрокинул левую руку за спину и выдернул клинок из привязанных к спине ножен. Выхватил меч, который почти уже стал частью его хребта. Вспышка света ударила в зрачки. Удар почему-то не встретил сопротивления. Странное лезвие рассекло противника как бесплотный призрак. И чувствуя, что камни пола уходят из-под ног, Сашка успел увидеть удивленное лицо наставника с рассеченной щекой. Кровь, бьющую толчками из его раскрытой груди. Обломок меча со светящимися знаками, и сломанную палку, которую когда-то, очень давно, он сам подобрал на тропе.
«Я же не ранен, — пробормотал он, погружаясь в темноту. — Нет. Не надо. Стойте. Мне надо идти дальше!»
Глава двенадцатая. Пробуждение.
Дан думал, что ничего не может быть страшнее ужасной погони на улицах Ургаина, но он ошибался. Разбитая тропа петляла причудливым серпантином между древних копий и на всех ответвлениях в стороны шахт, темнеющих то черными провалами подземных ходов, то портиками торжественных храмов, таилась угроза. Иногда попадались и каменные стражи, но их зловещие фигуры оставались неподвижны. Видимо, идти по главной дороге, наезженной лигами повозок с рудой, не возбранялось. К раздражению Хейграста нечисть этого правила не придерживалась. К счастью, ночные твари не сбивались в стаи. Лукус и Хейграст дежурили поочередно, лошади предупреждали друзей испуганным храпом, но выспаться Дану не удавалось. Не было ни одной ночи, чтобы Хейграст не выхватил меч из ножен. Падальщики, кошки, стуксы, панцирники, размером со взрослого человека, напоминающие жуков-пискунов, которых Дан давил ботинком за очагом в доме Трука, лезли со всех сторон. Лукус в первую же ночь заменил сгоревший на алтаре трофей. Несколько раз приходилось рубить мечом и Дану. По утрам белу смазывал ссадины на теле друзей мазями и благодарил Эла, что никто из них не ранен серьезно.
— Держись, — хлопал мальчишку по плечу нари. — Элбан ко всему привыкает.
Дан кивал и чувствовал, как холодная дрожь пробегает между лопаток. Он не мог привыкнуть к встречам с мертвыми. Медленные упорные движения в сторону живой плоти, скрипящие зубы вызывали ужас. Их приходилось разрубать в труху, потому что даже расчлененные на части они пытались дотянуться до живого тепла.
— Посмотри, — удивился Хейграст после очередной схватки. — Лукус! Неуспокоенные рассыпаются на ходу. Как они выдержали эти годы? Или стали гнить только при нашем приближении?
— Скорее всего, только теперь они вновь попали под власть Унгра, — ответил Лукус. — Эл-Лиа поглощает Мертвые Земли. Смотри, везде, где есть хоть частичка грунта, зеленеет трава. Начинается новая жизнь Дары. Мертвое же неминуемо распадается и уходит в землю.
— В таком случае не лучше было бы подождать еще пару недель, чтобы оно ушло в землю окончательно, — поинтересовался Хейграст.
— Ты сам повторял, что мы спешим, — пожал плечами Лукус. — Или теперь ты считаешь, что опасность грозит только нам, а не Леганду?
Постоянно хотелось есть. Дану уже давно надоели сухие пресные лепешки, которые они запивали обычной водой. Овощи и сыр кончились. Хорошо еще пару раз шли дожди, и недостатка в воде друзья не испытывали. Неугомонные ручейки в ущельях торопились наполнить пересохшие озера и болота.
Как Дан ни крепился, он то и дело начинал клевать носом в плечо белу. Зато лошади показывали чудеса выносливости. Иногда Дану казалось, они поглядывают на него добрыми глазами и пытаются сказать, что вся эта прогулка ничего не стоит по сравнению с северными морозами, глубокими снегами и воющими за спинами белыми волками. Саш ощутимо сдавал. Лукус ничего не говорил о его состоянии. Он подъезжал к Сашу все чаще и чаще. Молчал и Хейграст. Заостренный профиль, обтянутый бледной кожей, говорил сам за себя.
Отряд прошел полтора варма ли за пять дней. Дорога постепенно заворачивала в сторону Утонского моста. Это устраивало нари, но он тревожно хмурил брови, потому что ясного указания о выходе дороги на равнину на его карте не было. В полдень пятого дня тропа скрылась под каменными сводами. Лукус подстрелил трех стуксов, засевших за поворотом, и отряд вошел в тоннель. Хейграст остановился в недоумении у каменного тупика.
— Что будем делать? — спросил белу.
— Не знаю, — задумался нари. — Смотри. Колея от повозок исчезает возле стены, но я не вижу следов прохода, или кладки. К тому же я ожидал встретить каменного стража, а его нет.
— Зачем он здесь? — удивился Лукус. — Если страж и есть, он с той стороны. Проход должен быть простым. Нужен свет.
Хейграст вздохнул и начал мастерить факел. Лукус плеснул на него из бутылки маслянистой жидкостью, и вскоре пещера осветилась ярким пламенем.
— И где же твой простой проход? — поинтересовался Хейграст.
— Вот так всегда, — проворчал Лукус, ощупывая стену. — Этот нари заводит отряд неизвестно куда, а маленькому белу приходится отыскивать выход.
— Ну, так и отыскивай, — усмехнулся нари. — Должна же быть польза и от собирателей корешков.
— Ничего не вижу, — вздохнул белу. — Монолитная плита. И очень прочная. Если бы она была положена на дорогу, на ней не осталось бы следов от повозок даже и через лигу лет.
Он несколько раз ударил по стене, затем толкнул ее, навалившись всем телом, но ничего не произошло.
— С таким же успехом ты мог бы постучаться об нее головой, — заметил Хейграст.
— Так постучись сам! — воскликнул белу. — Может быть, придет какая-нибудь умная мысль.
— Кто проходил по этой дороге? — внезапно спросил Дан.
— В копях трудились рабы, — почесал лоб белу. — Но, как рассказывал Леганд, руководили работами, вели обозы банги. Все-таки они непревзойденные мастера. Пещеры и подземные залы — это их родная стихия.
— Банги маленькие, — задумчиво сказал Дан. — Иногда они гостили у дядюшки Трука. Везли товар в Эйд-Мер.
Мальчишка спрыгнул с Митера и медленно пошел к стене, следуя по колее и обходя спутников.
— Смотрите. Маленький банги идет рядом с лошадью с правой стороны, так как слева колея слишком близка к стене тоннеля. В правой руке у него факел, вот копоть на стене, левой он ведет лошадь с повозкой. Вот он подходит к стене. Видите? На полу тоннеля здесь словно уложена монолитная плита. Повозка была тяжелая?
— Повозка была тяжелая? — переспросил Хейграст Лукуса. — Что еще рассказывал тебе Леганд?
— Заводи лошадей на плиту, нари! — крикнул Лукус. — Быстро!
— Понял! — прошептал Хейграст, хватаясь за поводья.
Вскоре все лошади и спутники сгрудились у стены.
— А теперь? — спросил нари. — Что дальше делал твой маленький банги?
— Дальше? — задумался Дан. — Не знаю. Наверное, толкал?
Мальчишка поднял руку, подумал, затем наклонился и толкнул стену на уровне пояса. Камень дрогнул и плавно отъехал в сторону, ослепив спутников лучами Алателя.
— Молодец Дан! — восхитился Лукус.
— Вперед! — обрадовался Хейграст.
Холмистая равнина начиналась от подножия горы, раскинувшись до горизонта. Свежий ветер потрепал спутников по щекам. Рядом с плавно закрывшимся за их спинами проходом находился какой-то полуразрушенный алтарь и ничего больше. Даже плита с этой стороны равнины более всего напоминала просто выветренный ровный кусок скалы. Недалеко от входа валялись куски горной породы, в которых Лукус опознал останки каменного стража.
— Значит, и каменный человек уязвим, — вздохнул Лукус.
— Впору пустить слезу по чудовищу, — нахмурился Хейграст.
— Я грущу о времени древних, — пробормотал белу.
— А я о сегодняшнем дне, — заметил нари. — Видишь, белу, полосу на горизонте? Это тракт?
— Насколько я понимаю, это дорога, которая идет на север Дары к крепости Урд-Ан, — прищурился Лукус. — Пока на ней никого нет, но равнина слишком ровная. Мы не сможем идти днем. Сколько отсюда до Утонского моста?
— Если я не ошибаюсь, мы в северо-восточных отрогах копийных гор, — зашелестел картой Хейграст. — До моста около четырех дюжин ли. По незнакомой местности — до двух ночных переходов.