— Это все очень по-русски, Иван Петрович. У меня иногда такая мысль появляется, что советский строй раскрыл какие-то возможности проявления национального духа России, чего-то издревле заложенного в русском характере…
— Возможно, и так. Но все же я более склонен к социальному объяснению: единство советского народа обеспечено коренными преобразованиями в экономике, в государственном строительстве…
— А нравственные искания народа, разве не они определяют?..
— Они скорее определяются именно этими преобразованиями. Но конечно, в свою очередь влияют…
Лавровский набрасывал вопросы, которые заставляли Ивана Петровича задумываться, потому что то, что десятилетия советской жизни сделали для него таким ясным и привычным, таким с детских лет усвоенным твердо и безоговорочно, он сейчас должен был разъяснять… Как бы вскрывать скорлупу ореха и преподносить его сердцевину. Он делал это охотно, потому что видел важность своих слов для Лавровского.
Он продолжал:
— Вы знаете, что в большинстве конституционных стран практикуются референдумы по разным вопросам. Но это другое… Потому что референдум — не обсуждение, а лишь высказывание за или против. И это открывает шлюзы всяческим ущемлениям подлинной демократии. Это, так сказать, процессуальная сторона… А по существу, общее и самое важное заключается в определении характера государства, его социальной структуры, отношений государства и личности… Вы усматриваете в наших общих государственных принципах чисто русское начало. Но это не совсем так. Какой бы стороны вы ни коснулись, — в ней заложен интернациональный смысл, отнюдь не зачеркивающий национальных особенностей, а подчеркивающий их.
— А разве русскому человеку не свойствен именно интернациональный характер? Не «Союз русского народа» выражал русскую душу! А то удивительно терпимое к чужим верованиям и обычаям отношение, которое отличало даже стародавнего мужика… Вспомните: били конокрадов, но сажали за стол цыган. Кляли ростовщиков, но спасали во время погромов еврейских детей…
— Так ведь это и есть не столь национальная, сколько социальная основа.
— Иван Петрович, дорогой, мой интерес ко всему — знаете, что он означает для меня? Вот что он значит для меня: я стремился в Россию, чтобы умереть в родных пределах. Если говорить откровенно, а я не хочу иначе. Я не надеялся войти в жизнь народа: слишком далек я был от него. Но здесь… Я начал жить. И впервые за все свое долгое-долгое существование я захотел жить сознательной жизнью. Нет, не то… Не захотел, а ощутил огромную нравственную в этом потребность.
Дробитько вошел раскрасневшийся от осеннего воздуха, форма молодила его, и Лавровский с удовольствием подумал, что Иван Петрович теперь не только бодрится, но, вероятно, и в самом деле чувствует себя хорошо. Безусловно так, раз он теперь много выступает… Это называется «пропагандист». Слово это приобрело для Лавровского новое, как бы «мирное» значение, потому что с ним всегда связывалось другое понимание: «опасная, разлагающая пропаганда» — так обычно преподносила буржуазная печать даже самую общую информацию из Советского Союза. И хотя Евгений Алексеевич не брал на веру заведомо тенденциозные утверждения, он чувствовал необходимость самому убедиться, «потрогать», «ощутить» советскую жизнь с ее плюсами и минусами.
Иногда Дробитько задумывался над вопросами Лавровского, подымал обе руки, обещал поискать ответ в литературе… И потом приходил во всеоружии.
«Вы не смеетесь надо мной? Зачем такому бездельному старику понимание процессов современной России? И вообще проявление любопытства…» — спросил Евгений Алексеевич как-то. И Дробитько ответил серьезно: «Я глубоко уважаю ваше стремление». Он добавил: «И счастлив, если чем-то помогаю…»
Лавровский зажег торшер, и Иван Петрович опустился в кресло около него.
— Как Гена?
— Пока ситуация беспокойная, вот когда снимут гипс… А ожоги сейчас уже не волнуют: постепенно сгладятся…
— Мария Васильевна у него?
— Да, свой отпуск проводит в больнице, а в самые опасные дни брала бюллетень по уходу…
— Что это значит, Иван Петрович?
Дробитько стал объяснять, но запутался, выяснилось, что он сам не очень в курсе вопросов трудового законодательства.