— И никого. А это большое дело, когда человек для тебя никого не пожалеет.
— Это всё! — согласилась Нонна и мысленно обратилась к своему «негоцианту»: тоже вот — жалел-жалел и вдруг перестал жалеть. Сказал просто: «привязался».
И это было так удивительно: храбрая Нонна испугалась за подругу! Она бы даже не смогла точно определить почему. Что-то здесь было не так. В том, что она порвала с Костиком? Да, и в этом. В том, что сошлась с Юрием? И в этом тоже. Но что же здесь было неправильного? С точки зрения прежней Нонны все шло как положено. Сегодня? Сегодня это уже казалось ошибкой. Не с каких-то там моральных высот, вовсе нет. Просто житейской ошибкой. Это значило, что если раньше она была бы уверена, что такой поворот ведет Светлану прямехонько к счастью, то сейчас неясные опасения подсказывали Нонне, что, может быть, и не так уж прямехонько.
Но Светлана излучала такую уверенность, такую безмятежность! И наверное, все-таки на Светлану можно было положиться: она шла по жизни легко, но осмотрительно. И значит, очень уж была в себе уверена, раз твердо знала, что никакого сомнительного положения для себя не приемлет.
— Юрий женится на мне, — сказала она просто.
«Значит, все. Все уже решено, — странно подумалось Светлане, как будто это решилось только сейчас. — «Мне венчаться тем венцом, обручаться тем кольцом…»
Вероятно, на лице Нонны она прочла сомнение и потому добавила:
— Если бы я не знала это наверняка, меня не тронули бы никакие его чюйства. Ни за что.
Нонну поразил жесткий смысл этих слов:
— Значит, Света, он тебе это обещает?
— Вовсе нет. Об этом разговора не было. Он еще сам даже не знает. Но что так произойдет, будь спок!
Света глядела на подругу своими прохладными продолговатыми глазами, и в этом взгляде что-то такое передалось Нонне, что смывало ее опасения.
— Ты же знаешь, Светик, как я хочу счастья для тебя! — искренне сказала Нонна. И неожиданно для себя подумала: «Раз так случилось, что ничто другое в жизни не зацепило тебя, не увлекло, не заинтересовало… что ты лишь в ожидании какой-то встречи, какого-то принца… Пусть этим принцем будет для тебя Юрий Николаевич Чурин. Вряд ли он обманет тебя: разве ты недостаточно хороша? Но не обманешься ли ты в нем? Не пожалеешь ли когда-нибудь? А впрочем, почему ты должна пожалеть?»
Столь сложные мысли не так часто посещали Нонну, но перемена в ее собственном положении заставила ее как-то глубже вникнуть в историю подруги.
— Пока что, — уточнила Светлана, — наша поездка будет тайной. О ней знаешь только ты! Мы едем вместе в отпуск.
Нонна понимающе кивнула головой.
— Юрий все это устроит так, что комар носу не подточит… — Светлана улыбнулась, и Нонна поняла, что это выражение Юрия. «Жучок, однако!» — подумала она про Чурина, хотя ситуация была не такой уж редкой, не такой уж сложной.
— Подумай, Нонна, разве, не появись на моем горизонте Юрий, я имела бы возможность такой поездки? Но ведь это только начало…
И Нонна прочла в глазах подруги то победительное и отрешенное выражение, которое всегда заставляло верить в безотказную ее удачу.
— Ты ведь не торопишься? — спросила Нонна. — Я условилась с Игорем, что он зайдет за мной сюда.
— О, как странно, что я до сих пор с ним незнакома! — Светлана и в глаза не видала «негоцианта». Да и его имя прозвучало незнакомо: обычно он в разговорах фигурировал в своей «производственной» функции.
— Что ж тут странного? Мы ведь только сейчас вышли из «подполья». А «двойная бухгалтерия» отнимает уйму времени у современных мужчин, — заметила Нонна со свойственной ей склонностью к обобщениям.
Запоздавший Игорь-«негоциант» разочаровал Светлану: в нем не было ничего романтического, и он ни в коей степени не обладал «нимбностью» Юрия Николаевича. Нет, нимба не было. Моложавый, скромный специалист по пушнине. И видимо, одержимый своей профессией, потому что с ходу, верно еще не остыв, продолжал за столиком кафе свои служебные переживания. Впрочем, дамы слушали с интересом его рассказ. В самом деле, не так часто встречается: эмигрант, проживший до старости за границей, преуспевающий делец, вернулся на родину, чтобы здесь умереть. Само по себе это, конечно, не ново. Но что он оказался таким деятельным…
— Я лично считаю, — заметил задиристо Игорь, — эти заявления чистейшим фарисейством. Неужели не все равно, где умереть? В действительности эти люди стремятся вернуться на родину конечно же с тайной надеждой еще пожить. А пожить они хотят именно здесь. Потому что ностальгия — это ведь не тоска по мраморному памятнику на кладбище родного города, а именно по жизни здесь, пусть по остатку жизни. Человеку свойственно мечтать о счастье до самого порога смерти. А для такого человека счастье — в воздухе родины!