Бывший старший офицер линейного корабля «Мария» капитан 2-го ранга Городысский, находясь в эмиграции, в 1928 году опубликовал в «Морском журнале» (издавался в Праге на русском языке) статью, посвященную гибели «Императрицы Марии». Городысский пишет, что «после многих расспросов, размышлений и сопоставлений разных фактов» он пришел к заключению, что пожар на корабле начался с одного из полузарядов, находившихся в 1-й башне. Вот как, по его мнению, происходили события 7 октября 1916 года.
В этот день после побудки дежурный по 1-й башне старший комендор Воронов спустился в погреб башни с тем, чтобы замерить в нем температуру, и тут он увидел: полузаряды не убраны в стеллажи…
Воронов, видимо, решил, не ожидая прихода других матросов, сам навести порядок. Во время этой работы он, вероятно случайно, уронил один из пеналов, который ударился о палубу погреба и загорелся. Затем огонь перекинулся на другие полузаряды — возник пожар. Сам Воронов, получив ожоги, погиб… Конечно, доброкачественный порох не должен воспламеняться от удара. Но порох проверялся в лаборатории выборочно, так что вполне мог попасться недоброкачественный полузаряд. Кстати, подобный случай произошел в октябре 1915 года на линейном корабле «Севастополь»…
Как видим, версия Городысского намного доказательней доводов А. Елкина, во многом умозрительных. Утверждение, что взрыв «Марии» произошел в результате диверсии немецких агентов, не выдерживает критики…»
«Раскрытая тайна — уже не тайна, и о ней не спорят, — размышлял вице-адмирал А. И. Сорокин. — Естественно, что и в дискуссии о причинах гибели линкора «Императрица Мария» могут быть различные точки зрения, различные версии. Любая из них плодотворна, если помогает нам приближаться к истине, к разгадке.
В данном случае мы имеем дело с двумя прямо противоположными версиями. Автор одной из них — писатель-маринист Анатолий Елкин, пожалуй, впервые собрал воедино все прямые и косвенные доказательства того, что катастрофа на «Марии» — следствие диверсии. Автор второй — инженер-капитан 1-го ранга Н. Залесский считает взрыв следствием небрежности…
Рассмотрим «возражения» Н. Залесского, заметив сразу, что «возражения» эти не коснулись основных документов, о которых речь идет в повести А. Елкина.
Н. Залесский считает, что находка в Кенигсберге «еще ничего не доказывает» на том основании, что фото взрыва «Марии» были сделаны русскими фотографами, а в Германию эти документы могли попасть в 1918 году, когда немцы оккупировали Севастополь и получили доступ к материалам штаба Черноморского флота.
Во-первых, такое предположение — не доказательство. Во-вторых, позволю себе сослаться на такое свидетельство:
«Гибель «Императрицы Марии» от германской диверсии — не предположение, а вполне обоснованный факт. Подтверждением этого может служить, в частности, следующий случай. Однажды в Военно-морской музей явился неизвестный морской офицер и предложил коллекцию снимков «Императрицы Марии», произведенных в момент гибели корабля.
Подобную серию снимков могли сделать лишь люди, знавшие день и час замышлявшейся диверсии…» (см.: Крылов А. Н. Некоторые случаи аварии и гибели судов. М. — Л., Государственное военно-морское изд-во Союза ССР, 1942, с. 24).
Есть и другие свидетельства такого рода, так что здесь Н. Залесский ничего не опроверг.
Второе, более существенное, — ссылка Н. Залесского на статью бывшего старшего офицера «Марии» Городысского, опубликованную в 1928 году в эмиграции, в Праге. Что же — это мнение одного Городысского, фигуры, кстати, еще совсем неизученной. То, что появлялось в белоэмигрантской печати, нередко исходило из мотивов, весьма далеких от установления истины.
Но если и признать свидетельство Городысского «чистым» фактом его, Городысского, мнения, то является ли это «решающим» доказательством? Конечно, нет!..
К размышлениям А. Елкина следует добавить здесь и мнение, высказанное в работе С. Я. Штрайха «Академик Алексей Николаевич Крылов». Здесь говорится:
«…Подозрение на злой умысел обосновывается существенными отступлениями на погибшем линкоре от требований устава по отношению к доступу в крюйт-камеры. Это объясняется халатностью, небрежным отношением некоторых представителей командования к порученному им дорогостоящему кораблю. При таких условиях создалась сравнительно легкая возможность осуществления злого умысла» (с. 163).
Спрашивается, почему выводы академика А. Н. Крылова, основанные на опросе всех свидетелей катастрофы на «Марии», исследовании всех материалов этого дела, нам должны казаться менее убедительными, чем мнение одного Городысского?..