Махмуд отдал ружьё сыну и полез на дерево. Чем выше он поднимался, тем гуще становились ветки. И вот уже отец скрылся из глаз. Арби тоже попытался взобраться на дерево вслед за ним, но поблизости не было ни одной ветки, чтобы ухватиться.
Арби поминутно спрашивал:
— Есть гнездо? Нашёл?
— Пока не видно, — глухо отвечал Махмуд с высоты.
Прошло ещё несколько мгновений, и вдруг Арби услышал:
— Нашёл!
— Бельчат нету?
— Сейчас погляжу. Эге, малыш, бельчат нету, но для тебя кое-что найдётся.
— Что?
— Погоди, увидишь.
Арби еле дождался, пока отец спустился с дерева. Наконец Махмуд слез, но руки его были пусты. Неужто обманул?
— Ничего у тебя и нету…
— А это что? — И Махмуд достал из кармана горсточку лесных орехов. — Это тебе гостинчик, остальное белочке самой нужно.
Арби благодарно посмотрел на вершину дерева, где скрывалась среди веток добрая лесная хозяйка.
В полдень Махмуду удалось подстрелить дикую козу.
Домой охотники вернулись к закату. Махмуд разжёг огонь, сварил большой кусок мяса. После ужина он заглянул сыну в глаза, спросил ласково:
— Устал?
«Наверно, пойти куда-то хочет. Скажешь „устал“ — не возьмёт». И Арби отрицательно помотал головой.
— Ну, тогда пошли.
Арби схватил шапку. А Махмуд положил в мешок полтуши убитой сегодня козы.
Шли они по дороге, уже знакомой Арби, — эта дорога вела к дому старой Хадижат. С лаем навстречу кинулась собака. Махмуд бросил ей припасённую заранее кость, и собака скрылась.
Махмуд осторожно постучался и, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь.
— Хадижат, дома?
Чиркнула спичка, слабо закоптил фитилёк маленькой лампы, и Арби увидел мать Беки. Она была в чёрном платье.
— Дома, дома, вздремнула немного. Это вы, Махмуд? А я берегу керосин, не зажигаю лампу.
— Вот, проведать пришли. Тоскуешь, наверно?
— Как же не тосковать? Знаю, этим не поможешь, и всё равно глаз не могу сомкнуть.
— Не советовались ещё со стариками?
— Говорили. На днях пойдут.
Чтобы Хадижат не отказалась от подарка, Махмуд сказал, доставая из мешка мясо:
— Вот, Бека прислал.
— Ты видел его? Как он там? Здоров? Что он говорил?
— Здоров. Тоже по тебе скучает.
— Обо мне скучать не надо, я уж как-нибудь. Лишь бы сам уберёгся, родненький мой Бека.
Голос Хадижат дрогнул. Должно быть, ей, как и всякой матери, попавший в беду сын казался маленьким и беспомощным.
— Может, всё уладится, — сказал Махмуд, как и в первый свой приход не находя иных слов для утешения.
Арби снова заплакал вместе с матерью Беки. Ему казалось, он бы на всё решился, лишь бы помочь ей. Но она не замечала прижавшегося к стене мальчика. Опустив голову, задумался и Махмуд. У каждого было своё горе…
Арби остаётся один
Как большинство крестьян, Махмуд рано ложился спать — экономил керосин. Но и вставал он рано, ещё затемно.
Однажды на рассвете во дворе тревожно залаяла собака. Махмуд снял со стены ружьё и вышел.
— Кто там? — крикнул он с порога.
Ответа не было. Собака залаяла сильнее.
Махмуд подошёл к воротам и увидел человека, лицо которого было спрятано под башлыком. Человек откинул башлык, и Махмуд узнал Беку.
— Прости, что побеспокоил, — быстро заговорил Бека. — Я к тебе с просьбой. Передай, пожалуйста, это семье Ахмы…
Только тут Махмуд заметил, что Бека притащил к воротам тушу дикого козла. Как старый охотник, Махмуд оценивающе оглядел тушу — вряд ли уступит по весу хорошему барану.
Бека ждал ответа, но Махмуд, нахмурившись, молчал. Кто решится выполнить такую просьбу? Молод Бека, не знает ещё суровых законов гор. Да разве примут кровники подарок или подношение от человека, которого они должны убить?
Но Бека всё понял и заговорил торопливо:
— Знал бы ты, Махмуд, как мне тяжко. Целыми днями только об одном думаю. Прежде мне всё представлялось, как он падает, там, на базаре, Ахма… А теперь мне кажется, что вижу его голодных сестрёнок. Махмуд, облегчи мою душу, отдай им это, будто от себя. Эх, Ахма, Ахма, лучше бы мне быть на твоём месте!
Махмуд кивнул. Они втащили тушу во двор. Махмуд пригласил Беку в дом, но тот отказался.
— Нет, нет, я и так в долгу перед тобой. Не стану подвергать тебя лишней опасности.
— Переговоры не вели ещё?
— Старики пытались, но те и слышать не хотят. Ну, я пойду, а то заметит кто-нибудь. — Бека закрыл лицо башлыком.
— Да поможет тебе аллах!
Бесшумно ступая, Бека снова ушёл в темноту.