– Может, сходим куда-нибудь? – предложил Рогов.
– В другой раз обязательно, – за всех ответила Надя, – У нас тут запарка.
– А что. Я тебе скажу, ничего пташки, – промурлыкал Рогов, когда девушки удалились к своему столу, – Глаза у этой Иры – прямо с чертиками. Зеленые – не зеленые, почти янтарные. Даже слов не подберешь, – он задумался, и добавил – Как пиво в бокале.
Девушки уселись за свой стол. Леша сидел к ним спиной. И словно неведомая сила стала его выворачивать. Он нашел момент и, как бы, между прочим, повернулся. Наверное, зеленоглазая Ира поймала его в самом начале движения. Словно она ждала, когда он встретит ее взгляд. Словно она знала, что он непременно повернется. Словно говорили ее глаза – никуда не денешься. Рогов сказал, это как пиво в бокале? Нет, это сравнение очень прозаично.
Пиво в бокале мешало вникать в предмет. Формулы не лезли в голову. Чтобы сбросить наваждение, Леша предложил Вовке ехать в общагу. Но тот отказался. И пока Леша раздумывал, ехать или нет, в зале появились Ганина и Шабрина. Ганина остановилась там, где недавно стояла зеленоглазая Ира, и положила перед Лешей свою раскрытую тетрадь.
– Вот тут у меня хренотень какая-то.
Леша взялся расшифровывать Ганинскую хренотень, и услышал над головой:
– Нинок, прикинь, нас гипнотизируют, – Ганина кивнула в сторону тех девушек, которые недавно стояли у Лешиного стола
– Нас? – Шабрина смотрела, в направлении, указанном Ганиной, – Они рядом с моей комнатой живут.
Кому предназначалось слова Шабриной? Леша ничем себя не выдал, не поднимал головы от ганинской тетради, но, как разведчик, запомнил эту важную информацию.
– Ну, что? – торопила Лешу Ганина.
– Подожди, дай разобраться.
– Ну, понятно, тут не до нас. Пардон, что потревожили, – и Ганина продвинула свою тетрадь к Вовке, – Может, ты сечешь?
Теперь Рогов нырнул в Ганинскую хренотень. А Леша переваривал информацию: раз, рядом с Шабриной, значит, их новые знакомые живут на Стромынке. Леша уже не мог вникать в науки. Он просто сидел и слушал, как Рогов объясняет Ганиной, с чем едят ее хренотень.
– Ну, понятно? – наконец спросил Рогов.
– Да вроде, – неуверенно сказала Ганина, взяла свою тетрадь и сунула в портфель, – Поеду домой.
– Ну, и я поеду – Леша встал и повернулся так, чтобы краем глаза увидеть Иру.
Перепадают Москве в конце сентября погожие денечки бабьего лета. Эта пора названа бабьим, потому что заканчивались полевые работы, и бабы-крестьянки, наконец, могли дух перевести. Но она может быть названа летом студенческим. Сессия, потом стройотряд. Студенту летом не до отдыха. А вот первые дни осени – блаженная пора. Еще не заваленный заданиями беззаботный студент может, как минимум, пройтись, подышать воздухом города. Леша именно это собирался сделать. Довести Ганину до остановки, а потом двинуть по улице к центру, никуда не торопясь. Раз уж зеленоглазая Ира отшибла рабочее настроение, то нужно прогуляться. Но как раз в этот момент отправлялся троллейбус к центру. Он поддался. И троллейбус заглотил его заодно с Ганиной. Он решил, что чуть проедет до ганинской остановки, а уже потом пойдет пешком.
Мест было много, но Ганина не садилась. Три остановки и дома. Она объясняла девочкам, что и институт выбрала, потому что близко от дома. А когда Подзорова заикнулась о любви к профессии, Ганина, не скрывая иронии, пугнула Подзорову, что профессия не должна заслонять радостей жизни. Со своей любовью к профессии можно так превратиться в узкого специалиста, который, как говорит ее папа, подобен флюсу. Кому в жизни нужен флюс? Прежде всего, нужно любить себя. Так говорит восточная философия. А тот, кто любит себя, выберет удобный для себя институт. А если институт ему будет подходить, и проку от обучения будет больше. И тогда цена его диплома будет выше.
Ганина снова затронула транспортную тему. Ей ездить в институт – никакого напряга. Ее мама говорит, что транспорт отбирает у человека часть жизни. Что если ты каждое утро и каждый вечер ездишь в метро, то не мудрено, что ты будешь быстро стареть и болеть. Поэтому или нужно работу подбирать рядом с домом или менять адрес. Переселяться поближе к работе. Ее мама говорит, что менять свой адрес в центре Москвы она, конечно, не собирается. Но это стиль нашей жизни. Нам сменить квартиру непросто. Переезжать поближе к работе для нас непривычно. Поэтому она просто нашла себе хорошую работу неподалеку от дома. Но вот американцы, для которых работа очень важна, тем сменить адрес – обычное дело. А папа говорит, что уж в Москве он своей дочке найдет работу рядом с домом. Пока она живет с ними. Ганина теперь примерила свои слова к Леше. Леша должен ездить в институт с Сокола. Не ближний свет. Она представляет, как это тискаться в давке в час пик каждое утро. Но институт – не работа. Можно прийти на вторые пары. А вот когда он станет работать, и начнет таскаться утром туда, вечером обратно, вот тогда он вспомнит, что говорила ему Люда Ганина в троллейбусе. Нужно все-таки ставить себе целью комфортную жизнь. На то и прогресс. Кто-то правильно сказал, что человек создан для счастья, как птица для полета. Поэтому, как говорит ее мама, нужно жить так, чтобы не было мучительно больно, когда едешь на работу и возвращаешься домой.