Проснулась она поздно, когда приехали родители, и некоторое время, лежа в постели в своей спальне, обдумывала вчерашнее. Родители не входили. Не трогали ребенка. Мама увидела крошки на диване, увидела изрядно похудевший торт, разобрала, внимательно осмотрела сброшенную в ванной дочкину одежду, и даже понюхала в некоторых местах, и поняла, что праздничный вечер у дочки не удался. А ведь отговаривала она ее ехать в общежитие. Что общего может быть у Люды с общежитием.
Когда за Людой закрылась дверь, Леша не стал прислушиваться, что там в квартире. Ему не было необходимости вычеркивать Люду из памяти. Она, если и была прочерчена, то едва видимыми штриховыми контурными линиями. Он спустился и вышел под холодный дождь. Что теперь? Ехать обратно на Стромынку никакого смысла. Нужно бы конкретно поговорить с Ирой. Без свидетелей. А то все не получается, то транспарант, то Ганина, то узкоплечий. Но сегодня для этого поздно. Значит, домой.
Ему не повезло. Проходя в темноте мимо разрытой траншеи, он поскользнулся и упал. Мало того, что выпачкался порядочно, так еще и еще поранил руку. В комнате еще никого не было. Он, как мог с раненой рукой, выстирал и повесил сушиться брюки. И лег спать. Он думал о завтрашнем дне. Если завтра приехать на Стромынку, можно увидеть Иру.
Человек строит планы. Краткосрочные и долгосрочные. И на день, и на неделю, и на месяц, на год, и даже на жизнь. И все это планы будних дней: буду учиться, закончу учебу – буду трудиться. И нет в его планах, по крайней мере, в планах советского человека, такого: буду ничего не делать и плевать в потолок. Праздник не продолжается все его жизнь. Поэтому он знает, те праздники, что обозначены в календаре он проведет, как давно заведено, как встречали их его родители, его старшие братья и сестры. В отличие от западного, наш советский человек знает, что два праздничных утра в году он отдаст прогрессивному человечеству, демонстрации трудящихся. И это прогрессивной общественностью ему зачтется. А после демонстрации праздник перекатывается в личную колею. Какие тут планы? Планы яркие. Но праздник оказывается коварнее будней. Он непредсказуем, часто поворачивается совсем не тем боком, не так, как планируется, и выходит боком.
Пьянице проще. Он знает, что в праздник напьется, и распустятся перед его очами яркие цветы, а по углам запрыгают зеленые человечки. Он выпьет и увидит то, что ждал увидеть: цветы и человечков. А если ты не пьяница, ждешь большего, чем человечков. Тогда сложнее. Праздник зависит от многих слагаемых: что за компания, о чем в компании говорят, кто тебе улыбнется, и с кем ты потанцевал. Увы, эта мозаика нечасто слагается в прекрасную картину. Хочется необычного, волшебного, а получается заурядное.
Наступил второй день праздников. Люду разбудил приезд родителей. Она не торопилась встать, давая им время, чтобы привести себя в порядок с дороги. А родители не тревожили ее. Если у дочки не задался первый день праздника, не нужно портить второй.
Приводя себя в порядок в ванной, и вглядываясь в зеркало, Люда подумала, что еще полпраздника впереди, что все поправимо. И даже к лучшему. Леша рядом с ней все-таки не будет смотреться. А вчерашнее приключение ровно ничего не значит. Все вчерашнее в мусор, как крошки от вчерашнего торта. Вчерашнее – это каприз, прихоть, как торт. Каприз, который ни к чему не обязывает. Более того, как торт вреден для здоровья, так и вечер с провинциалом. И дуля этому Леше с маком, а не приглашение на день рождения.
Время шло, за окном было сыро, телефон молчал. Никто о ней не вспоминал. Она сама позвонила своей школьной подруге. Девочка серенькая, но повезло, сразу после школы поступила в МГУ и обскакала Люду, училась теперь на четвертом курсе. Подруга сообщила, что предки вечером отвалят, а к ней подвалят ребята из ее группы. То есть, с четвертого курса МГУ! Звучало заманчиво, и Люда, можно сказать, напросилась.
Леша проснулся первым. Его планы на день были туманны. Во-первых, Рогов так и не приехал. Девочки обещали на ночь пристроить на Стромынке. Наверное, пристроили. Отсутствие Рогова мешало Леше определиться, что делать в этот день. Он ушел с Ганиной рано и не знал, на чем остановились. Может быть на Стромынке сегодня продолжение банкета? Стоит ли теперь ехать? Брюки еще не высохли, штанину, нужно еще подшить, рука болит, вспухла, хлябь за окном, да и Иру вряд ли найдешь. И все это отбивало желание ехать. О Ганиной он и не вспоминал.
А вот Рогов, появившийся только вечером, первым делом спросил о Ганиной. Лешин ответ, что он только проводил Ганину и вернулся домой, Рогова разочаровал. Вчерашний побег Леши и Ганиной активно обсуждался.