– Обойдешься, – отрезала Надя, – Вон, пристрой его в кадке.
Надя ушла. Они пристроили арбуз в кадку с большим комнатным растением. Темно-зеленые арбузные полоски попадали точно в цвет с широкими лоснящимися листьями. Барашкин заканючил. Он не привык ложиться на пустой желудок. Дома перед сном он обычно хоть что-нибудь да перекусит. Иначе не заснуть.
– Нужно было попросить у нее хоть пиченюшку, – предложил он, – Может, сходить? Да я не знаю, в какой они комнате.
– Ешь свою луковицу, которую ты для мамы приханырил, – посоветовал Лорьян.
– Какой дурак на ночь ест луковицу? – изумился Барашкин.
– Ты будешь первым.
Этот совет стал последней каплей разочарования Барашкина. Его мечты о стромынковском разгуле вспыхнувшие, было, с новой силой после того, как он нашел лаз. остывали. И арбуз не помог.
– Возьми яблоко, – понимая, что Барашкин не успокоится, Леша дал ему свою заначку.
Пока Барашкин жевал яблоко, усилиями Леши и Лорьяна столы превратились в кровати. На них уложили стопки подшивок. Леше достались подшивки «Правды», Лорьян выбрал «Комсомолку», объясняя, что с ней ему мягче и теплее. Барашкину остались «Известия». Газеты большого формата стелить удобнее.
Ожидая Лорьяна в коридоре перед дверью девочек, Леша почему-то не сомневался, что из комнаты выйдет Ира. А вышла Надя. Ну что же, вышло не то, на что загадывал. Конечно, было бы неплохо увидеть Иру именно сейчас. Все те мгновенные встречи в коридорах института не в сумме не стоят одной такой. Сейчас самый раз. Самое время. Они таким необычным образом оказались, здесь. А ночь – самое подходящее время для волшебных встреч. Утром волшебство ночи развеется. Будет кругом полно любопытных глаз. И Ире будет не до него, когда все торопятся на занятия. И в голове у нее будет институт.
Но все пошло не так. Конечно, сейчас он не отправится поднимать с кровати Иру. Это вы мне все время улыбались и махали рукой на демонстрации? Вы обо мне спрашивали у Рогова? Так вот он я. Конечно, не пойдет, если он даже не решился спросить о ней у Нади. А ведь стоял в двух шагах от заветной двери. И возможно, Ира проснулась. Просто вышла к ним Надя. А если бы спросил? Положим, Надя не отшила бы его, не подняла бы на смех. Положим, разбудила бы Иру? Положим, Ира бы даже вышла бы к нему. Нет, едва он позволял себе вообразить, как она стоит рядом посреди ночного коридора и пронзает его своими удивительными глазами, дальше мозги работать отказывались. И остановившись на этой виртуальной картине, Леша, утомленный ночными работами на базе и пешим переходом, стал засыпать. Убаюкивали шелестящие по окнам капли дождя. Из тех самых газет, на которых он сейчас лежал, Леша знал, что неграм в Америке приходится довольствоваться скамейками под открытым небом. По сравнению с неграми, ему грех жаловаться. Как минимум, сухо. Стал посапывать Лорьян. Леша слышал, как Барашкин ворочается, кряхтит и ноет, что ему жестко. Арбуз – священный залог их пребывания здесь, не ведающий о собственной важности, источал усыпляющие ароматы.
Утро разбудило их шумом в коридоре. Народ проснулся. Зашла Надя, уже собранная для института. Барашкин подхватился, засуетился. Где тут телефон? Ему нужно позвонить домой, чтобы мама не волновалась. Но куда девать арбуз? Времени на то, чтобы его съесть за завтраком не было.
– А если мы оставим арбуз до вечера у вас в комнате? – предложил Лорьян.
– Оставляйте, мне то что, – пожала плечами Надя, – Только имейте в виду, у нас и так тесно.
– А вечером мы его съедим.
– Ешьте, мне то что.
– А ты есть не собираешься? – удивился Лорьян, – Он треснутый, долго не простоит. Мы его приперли, рассчитывая на вас. В качестве гостинца.
– Гостинца? – усмехнулась Надя, – За гостинец спасибо. Но учтите, дорогие гости, что тут не гостиница. У нас Лариса болеет.
– Вот больной-то как раз арбуз полезен, – ухватился Лорьян, – Он мочегонный, он все бактерии убивает.
– Впервые слышу насчет бактерий. Может, ей арбуз и полезен, а ваша компания ей вредна. А арбуз, конечно, можете до вечера поставить. Даже до завтра. Его никто не тронет.
Гордо и торжественно, как знамя на параде, Лорьян нес арбуз по коридору. Молодой арбузоносец искал в глазах проходящих интерес и удивление. И нужно сказать, находил и интерес и удивление. И, конечно, хотелось думать, что интерес и удивление вызывает не столько арбуз, сколько джигит, несущий арбуз. Джигит и арбуз смотрелись как цельная картина. Жаль, что никто не знал, что джигит не купил этого красавца, а лихо перебросил через забор? Украл? На то он и джигит. Государство не обеднеет, а джигиту почет и слава. А если бы люди узнали, что джигит перебросил не один, а два …это вообще была бы песня.