– От тебя арбузом пахнет, – сказала Ира
– Ничего удивительного. Арбуз треснутый. Я, пока его с базы тащил, весь в соке измазался.
– У нас там дома арбузы выращивают. Но первый раз встречаю товарища, так пропахшего арбузом. А что это вы вдруг решили с арбузом явиться?
– Это длинная история.
– И жуткая?
– Ужасно жуткая.
– Ладно, расскажешь вечером. Вы же приедете за арбузом?
– Если только там, на Стромынке его и съесть, с вами за компанию. А ты не боишься жутких историй на ночь?
– Я смелая.
– А арбуз на ночь есть не боишься?
– Я же тебе сказала, я смелая. Я даже страшных сказок на ночь не боюсь.
– А Надя против арбуза.
– Надя всегда против. У нее характер такой. А потом она отходит и очень даже за. Все будет хорошо.
Поскольку сквозь окна толком ничего не было видно, чтобы не проморгать «Сокольники», нужно было отсчитывать остановки. Леша остановок не знал, и, доверившись Ире, ждал ее отмашки. Когда на одной остановке народ повалил из автобуса, Леша готов был выходить. Но Ира не торопилась на выход.
– Выходим? – спросил Леша.
– Можно доехать автобусом до «Комсомольской», а там пересесть на другой, – сказала она, – Одинаково: что так, что в метро.
Леша вверил свою судьбу девушке. Чем выходить в метро, приятнее стоять рядом с нею насколько это возможно дольше. У автобусной остановки на «Комсомольской» стояла такая толпища, что Леша для безопасности, заходя в автобус, заранее взял ее за руку. А может быть наоборот, она заранее ухватилась за его руку. Этот автобус был набит не меньше. Зато он останавливался практически у центрального входа в институт.
– Та-ак, посмотрим, что там у нас сегодня, – сказала Ира, подходя к доске с расписанием занятий, висевшей в центральном вестибюле. Словно забыла, какие пары у нее в этот день.
Леше был знаком этот взгляд. Так въедливо еще вчера вечером он рассматривал решетку общаги в поисках лазейки. Ира, искала брешь в расписании занятий. Он стоял рядом, не вмешиваясь. Вопрос, какие пары можно пропустить, ему случалось решать многократно. Это вопрос индивидуальный. Тем более, четверокурсник, не имеет права в таком серьезном деле совращать третьекурсницу
– Как назло ничего пропустить нельзя. Хотя настроение такое, пропускное, – она посмотрела на Лешу, словно ища его поддержки. Леша молчал, – Пропускать нельзя, но, если хочется, то можно? – скорее спросила, чем сказала, Ира, пытаясь получить отпущение грехов.
Но Леша ждал. Как она решит, так и будет. Он, кстати еще не завтракал, и если Ира все же решит что учеба важнее, он рассчитывал купить в буфете пирожок. А в это время по широкой мраморной лестнице мимо доски с расписанием и объявлениями двигался студенческий поток. За знаниями. Вот прошел Рогов. Прошла мимо Люда Ганина. Скользнула взглядом по Леше и Ире, как по пустому месту. Прошел узкоплечий и едва задержался на них взглядом. А вот Полина Гринблат подошла. А как же может быть иначе? Если комсомолец из ее группы стоит у доски объявлений, значит, ему что-то неясно.
– Вопросы? – подойдя, спросила Полина. Она жила теперь на Соколе, и естественно, не знала, что Леша едет со Стромынки.
– У матросов нет, вопросов нет, – заверил ее Леша.
– Так, то у матросов, – сказала Полина и ловким мягким движением циркового иллюзиониста поднесла руку к его шее и сняла с воротника длинный волос, – Какого, парень года, с какого парохода, и на каких морях ты побывал, моряк?
Она держала волос двумя пальцами, рассматривая на свет, как сыщик улику. Сомнений быть не могло – это был волос редкой золотистой окраски, волос Иры Карасик. Но во взоре Полины сквозил не вопрос, каким образом волос попал на Лешину куртку, а приговор. Ира этот приговор прочитала, и небрежно бросив, «ладно, я пошла», оставила Лешу с Полиной, а Полину со своим волосом.
– Ты не думай, что она ангел, – сказала Полина.
– А я и не думаю.
– Не думаю, что ты не думаешь, – сказала Полина, – Но думать нужно правильно. Ставить правильные вопросы и находить правильные ответы.