Зато с недавних пор точно знает, в какой комнате она живет. Комнатой уж ошибешься. Леша поднялся на третий этаж, но в заветную дверь сходу не постучал. Он решил подождать, вдруг на его удачу в коридоре появится кто-то из ее комнаты. Но вместо этого из-за поворота прямо на него выплыл Барашкин.
– Все дороги ведут к арбузу, – кисло усмехнулся Барашкин, увидев Лешу.
– Вот уж, действительно. Видел, Роберта на проходной задержали?
– Нужна мне проходная. Я через дырку пролез, – Барашкин произнес это с неожиданным для него самого ощущением превосходства над теми, кто не знает тайных ходов, – А почему тогда его задержали, а тебя пропустили?
– Я неприметный.
Леша вспомнил, что Барашкин ночью присоединился к ним, когда они уже шли с Надей к читальному залу. А проснувшись, он рванул звонить мамочке. Поэтому он не знал, в какой комнате живут девчонки. И как теперь спросить? Девочки с третьего курса и с другого факультета. Он их не знал. И теперь, запутался, терял время и злился. Знание тайного прохода в общежитие, как оказалось, далеко не все. Нужно знать дверь. Когда Барашкин увидел Лешу, обрадовался. Леша знал дверь. И узнав, что Лорьян застрял на проходной, стыдно сказать, тоже обрадовался. А почему бы не позлорадствовать, если застрял тот, кто агитировал не ехать, а сам поехал?
Но бросать друга в беде, все же, не по-людски. Леша отправился на спасение. Но Лорьяна на проходной уже не было. Ушел? Ну что же, видать, ему не судьба. Леша вернулся, но и Барашкина на прежнем месте тоже не оказалось. Куда делся? А арбуз взывал. Не столько арбуз, сколько приглашавшая на арбуз. Ее комната впереди за поворотом коридора. Так, вперед? Но он прошел немного и остановился. На площадке сразу за поворотом стояла Ира и разговаривала с узкоплечим. Леша остановился вовремя. Они его не заметили. Он отступил и шагнул к стене, так что, он их мог видеть, а они его нет. Слышать, о чем они говорят, он не мог.
Первым делом Леша разозлился на Лорьяна. Потом на исчезнувшего Барашкина. Потом на принципиальную Полину, которая своим выискиванием волос испортила его утренний разговор с Ирой. Что теперь делать? Прятаться за углом? Двигать по коридору дальше, как ни в чем, ни бывало? И Леша выстроил следующую матрицу поведения: он пришел ради арбуза. Он его принес и имеет на него законное право. Нужно вернуться немного назад до предыдущей лестницы, их тут не одна, спуститься или подняться на этаж, пройти параллельный пролет коридора этажом ниже или выше до следующей лестницы, там снова выйти на нужный этаж и вернуться к нужной комнате, уже в обратном направлении. Крюк не беда. Ноги не отвалятся. Так он и сделал.
И вот он постучал в заветную дверь.
– Ну, просто день открытых дверей, – с удивлением произнесла открывшая дверь незнакомая Леше девушка.
За столом шло пиршество. Ели арбуз. Пировали хозяйки комнаты и два неизвестных Леше молодых человека. Лорьян и Барашкин стояли сбоку у стола, держа в руках каждый по тонкой скибочке. На них уже места за столом не хватало. На газетах, разложенных на столе, лежали арбузные корки и в беспорядке, как погибшие солдаты на поле боя, черные арбузные косточки. Две нетронутые скибки еще оставались на столе. Но Леше ничего не предложили. Сразу предупредили, что это оставили для Иры и Юры. Они пока заняты. Леша догадался, что это для узкоплечего. На то, чтобы выделить дольку Ире, он не возражал. Но для узкоплечего? Ему стало смертельно обидно и одновременно смертельно захотелось арбуза.
Леша глотал слюнки и ждал своих товарищей. Они не торопились. Лорьян пробовал сосредоточить внимание публики на том, что это он перебросил через забор арбузы, но его никто не слушал. Какой еще забор? Наконец, Лорьян положил на стол обглоданную арбузную корочку, взял кусок газеты и стал тщательно протирать сладкие ладони, ожидая, когда Барашкин доест. Барашкин тоже сознательно затягивал удовольствие. Из чувства протеста. Пусть сегодня выдался не его день. Пусть это совсем не тот великолепный кутеж, какого ждала его мятежная душа. Пусть на него сейчас смотрят как на непрошенного гостя. Плевать! Именно он, персонально он пронес арбуз в общежитие. Он имеет право, хоть одну дольку есть так медленно, как душа пожелает. Но всему приходит конец. Барашкин доел и так же, как Лорьян, стал тщательно вытирать руки газетой. Ладони почернели. В этот момент в комнату вернулась Ира.
– Мы тебе приберегли, – сказала ей Надя, указывая на дольку арбуза на столе, – А где Юра? Ему тоже выделили.