Он отсутствовал пять дней. Достопочтенный Ричард Пеннроял, которого в то же самое время вызвали по делам, вернулся домой примерно за двадцать четыре часа до того, как сэра Эдварда привезли в Малмезон в карете с пулевым отверстием под ключицей. Дело в том, что оба джентльмена отправились в Бельгию, а не в Лондон, и там стрелялись в присутствии майора Болингброка и друга сэра Эдварда, чье имя до нас не дошло. Пеннроял не пострадал; сэр Эдвард, находившийся под присмотром доктора Роллинсона-младшего, пролежал несколько дней в критическом состоянии; но когда пуля была извлечена, пришел в себя и вскоре смог встать с постели и ходить по дому. Но хотя его силы понемногу восстанавливались, он, по-видимому, пребывал в смятении; он вел обширную переписку с семейными адвокатами в Лондоне и постоянно чего-то искал - что именно, не мог сказать никто. Но что бы это ни было, он не мог найти этого, и его тревога не уменьшалась.
Арчибальд, разумеется, расспрашивал его о подробностях дуэли, и об ее причине, но брат старался увести разговор в сторону, сказав только, что Пеннроял был очень груб и не принес подобающих извинений; а поскольку оскорбление было нанесено публично, он был вынужден вызвать его. Отвечая на расспросы Арчибальда относительно предмета его нынешней переписки с адвокатами, он объяснил: она связана с некоторыми старинными семейными традициями и представляет интерес только для антикваров.
Арчибальд принял эти ответы, ничем не выразив своего недоверия. Братья любили друг друга, но странные события, происходившие с младшим, не позволили установиться по-настоящему близким и доверительным отношениям между ними. Арчибальд был слишком горд, чтобы требовать от сэра Эдварда дальнейших подробностей или наводить справки в ином месте. Более того, он, возможно, нуждался в информации менее своего брата, если бы знал настоящую причину. У Арчибальда имелись свои секреты.
Пеннроял, между тем, помалкивал, ожидая, когда скандал стихнет. Намеревался ли он убить сэра Эдварда, или был рад, что дуэль не закончилась смертью последнего, сказать трудно. Разумеется, ни он, ни его жена, больше в Малмезоне не появлялись. Соседи, какое-то время, оказывали ему холодный прием; но когда его противник пришел в себя, а дело утратило первоначальную остроту, оказалось, что его не в чем обвинить, кроме разве как в том, что он совершил неблагоразумный поступок, находясь под воздействием алкоголя, и впоследствии искупил его в соответствии с кодексом чести, в ту эпоху еще не вышедшим из употребления. Да и, в конце концов, какое им было дело? Пеннроял, как бы ни был неприятен сам по себе, владел значительной собственностью и принадлежал к хорошей семье. Короче говоря, общество снова приняло почтенного блудного сына в свои объятия, а миссис Пеннроял продолжила являть собой пример безупречного вкуса.
Однако по прошествии шести-семи месяцев спокойное течение жизни снова было нарушено. Сэр Эдвард то ли от волнения, то ли по неосторожности, снова заболел, рана его открылась и воспалилась. Он никогда не обладал крепким здоровьем, и с каждым днем шансы, что он сможет пережить это новое испытание, уменьшались. Доктор Роллинсон сделал все, что было в его силах, но однажды утром сэр Эдвард попросил позвать к нему брата и, когда они остались вдвоем, сказал:
- Итак, Арчи, как тебе понравится стать сэром Арчибальдом?
С минуту они молча смотрели друг на друга.
- Ты в этом уверен? - спросил младший, слегка нахмурившись.
- Абсолютно.
- Нэд, мы же братья, - сказал Арчибальд.
Молодые люди взялись за руки; Арчибальд сидел на краю кровати, глядя сверху вниз на больного, чье лицо осунулось от истощения, а глаза запали и блестели.
- Арчи, мне нужно кое-что сказать тебе.
- Я этого боялся.
- Это совсем не то, чего ты мог бы ожидать. Ссора между мной и Ричардом случилась из-за нашего отца. Ричард сказал, что он... он...
- Не смущайся. Говори.
- Что его мать не была леди Малмезон.
- Он солгал!
- Я сказал ему то же самое. Но, к сожалению, это еще не все. Он бросил мне вызов, - чтобы я доказал обратное. С тех пор, как я встал после дуэли, я ищу бумаги, касающиеся рождения сэра Кларенса, но их нигде нет. Нет никаких записей о том, что у нашей бабушки вообще был сын. С другой стороны, есть косвенные свидетельства о том, что у нашего дедушки был роман с какой-то женщиной... Короче говоря, мне не удалось найти подтверждение законности наследования сэром Кларенсом титула. Но самое худшее даже не это.
- Остальное мне известно; мне известно все! Почему ты сразу не открылся мне? Ты изводил себя мыслью, что если не можешь оправдать отца, то на Малмезон может претендовать Ричард, по старому соглашению времен сэра Чарльза.
- Как ты догадался?
- Мне все известно. Я знаю, где находятся бумаги, которые ты искал. Успокойся, Нэд. Сэр Кларенс был законным наследником. У другой женщины тоже был сын, но он умер в младенчестве. Почему ты не был откровенен со мной, Нэд? У Ричарда прав на Малмезон не больше, чем у нашего конюха. Черт бы его побрал! Надеюсь, он будет наказан! Сначала мы разорим его, а потом убьем.
- Если бы я только знал!.. - произнес больной, помолчав. - Но ты уверен в своих словах? У тебя есть доказательства? Где ты нашел эти бумаги?
- Они у меня есть. Выздоравливай, и я все тебе расскажу. Есть много чего интересного, что мне нужно не только рассказать тебе, но и показать.
- Слава Богу! Теперь мне не важно, что со мной будет дальше. Я стал лучше понимать тебя, Арчи, увы, слишком поздно. Это моя вина, что я не озаботился этим раньше. Ты более меня достоин носить этот титул.
- Нет. Если бы я так думал, то не стал бы отказываться от него; но если я унаследую Малмезон, наша семья... она прекратится! Я могу предвидеть некоторые вещи, Нэд. Судьба нашей семьи связана с тобой; я принесу ей только одни несчастья. Ты должен выздороветь.
Братья снова взялись за руки, посмотрели друг другу в глаза, после чего Арчибальд вышел; прошел день, наступил вечер. В полночь Арчибальд стал сэром.