— Я думал, так называют Императрицу.
— Ну, так Императрица императрицей, а Рисилана на всю Карпу тоже одна, второй такой нет, — легко усмехнулась новая знакомая, — а от нашей Великой тебе сегодня задание. Видишь вот эту большую пустую комнату? Здесь раньше всякий хлам был, мы только недавно уборку закончили. И теперь хотели сделать здесь игровую площадку. А если ты можешь ставить лестницы, то уж горки для тебя вообще не проблема, правда?
— Я думал мастер делает вещи для других детей.
— А Императрица — не ребёнок, по-твоему? И я, и Туйона? Мы — первые дети Карпы, между прочим, — с лёгким укором в голосе заметила Рисилана. — Так что, сможешь?
— Попробую, — кивнул Арчи.
Нужно сосредоточиться. Как бы там ни было, а это настоящее испытание, проверка того, чему он научился за всё это время. Следовало показать себя в лучшем виде.
Закрыв глаза, он попытался вспомнить детскую площадку во дворе, который видел из окон дедовой квартиры. Просторная лужайка с двумя высокими горками и тремя качелями, в центре — небольшая карусель на пятерых, и песочница рядом, и лавочки вокруг площадки. Теперь увиденному нужно добавить свои собственные краски. Сделать всё ледяное, но не слишком холодное. Можно даже, чтоб блестело, и чтоб снег по краям свисал, как на открытках.
Нависшая тишина треснула, и повеяло пробирающим холодом.
Увидев плод своих стараний, он ахнул, не в силах сдержать удивления. Слой за слоем, из кромки льда и поднявшегося снежного ветра проступали контуры той самой площадки из давно ушедшего детства.
Девочка прислонила ладони к губам, наблюдая широко открытыми глазами за тем, как перед ней вырисовываются настоящие горки из цельного льда, и мягкие кучки снега перед ними. Качающиеся на невесть откуда взявшемся ветру качели, песочница, полная мокрого снега, который так и блестел, словно приглашая детей лепить снеговика, и длинные, с витиеватыми спинками скамейки вдоль стен залы. Даже деревья — и те возвышались здесь, с блестящими прочными стволами и хрупкими, ломкими небесно-голубыми листьями, они тянулись меж скамеек, создавая тени от солнца, чьи лучи пробивались сквозь окна и потолок.
— Сделаешь такой же парк рядом с моим особняком — станешь мастером, — прошептала Рисилана, всё ещё завороженная зрелищем, представшем пред ней.
— Но я думал…
— Один раз получилось, получится ещё, — отрезала девочка. — Сам говорил, мастер трудится во благо народа, — подытожила она, склонив голову набок. — Слушай, — она резко повернулась к нему, — а почему ты такой грустный? Я же пошутила, ты только что стал мастером! Даже больше, ты — настоящий волшебник, самый-пресамый, — взяв его за руки, произнесла она. — Но ни при Императрице, ни сейчас, — cникнув и посерьёзнев, — ты толком и слова не сказал, и вообще пришёл сюда как по указке, и думаешь совсем о чём-то таком… нехорошем, неприятном. Я чувствую настроение каждого ребёнка, и твоё меня вгоняет в грусть. Больше того, мне ведь нравится то, что ты создал, а моей радости ты не ощущаешь. Ты ведь не о вашем спектакле думаешь, не правда ли? Есть нечто такое, что беспокоит тебя куда сильнее. Может, ты считаешь себя здесь лишним?
Её тихий, вкрадчивый голос, прямой, искренний взгляд голубых глаз из-под полуприкрытых век, тёплое дыхание, дрожь в ладонях — Арчи слушал новую знакомую, и его сердце учащённо билось.
Нет, он не мог и не хотел скрывать от неё ничего, и рассказал ей всё, как было. Про найденный рюкзак, про тетрадку Карла, про то, что сам он возможно здесь по ошибке, и вообще. Он и сам не заметил, как оказался в объятьях Рисиланы. Как они сели на скамью под инеевой ивой, и как девочка принялась успокаивать его и утешать. Говорить слова, которых он не слышал, только прижимался к ней, едва не плача, а та всё гладила его, и гладила.
— Не бойся, — заключила, оставив мягкий поцелуй у затылка, вновь взяв его руки в свои и пристально посмотрев в глаза. — Если всё так, как ты говоришь, то это легко исправить: просто вернись в свой мир, приведи своего друга сюда, и справедливость будет восстановлена. Немели любит тебя, а не кого-то ещё. Она узнала о тебе от Императрицы, мы узнали именно о тебе от Тохры. Ты здесь свой, наш, ты нам нравишься. А приведёшь Карла — так и вовсе станешь героем: таких смельчаков ни до, ни, наверное, после тебя не будет.
— Ты правда так считаешь?
— Именно, — кивнула девочка, одарив его новым лёгким поцелуем в щёку. — Ты молодец, что думаешь о других…
— Вуууу! — услышали они восторженный крик: Императрица увидела результаты испытания, и уже наперегонки с Туйоной бежала к одной из горок, в то время, как её подруга остановилась, чтобы слепить снежок, и метнула маленький комок в сторону сидящих.