— Думай так, как будто меня нет. Сейчас меня нет.
Мальчик вздохнул и покачал головой, намереваясь покинуть комнату.
— Почему хотя бы сейчас?
Замер, опустив ладонь на ручку двери.
— Или сейчас, или испугаюсь. Это нужно сделать. Просто уйти — и вернуться. Я верю, что вернусь.
Тихий смешок, больше напоминающий сдавленный всхлип.
Арчи не слышал её и спускался по лестнице. Он понимал причину грусти своей подруги, но верил, что поступает правильно. Что уйдёт ненадолго, и вернётся героем, каких не бывало. Ему казалось, что Немели зря грустит, и скоро сама успокоится, и всё будет хорошо. Остановившись в холле, бросив взгляд на большую ледяную лестницу за спиной, он щёлкнул пальцами, и ночь сменилась днём, а он сам оказался у главных ворот Карпы.
Невозможно-белый свет слепил глаза, манил теплом. Слышалась тихая музыка, сотканная из капель дождя, журчания реки и шелеста травы за ними.
— Я вернусь, — твёрдо сказал себе мальчик, ступая в сияющую пустоту.
СТИХ ЧЕТВЁРТЫЙ. «СТАРЫЙ-НОВЫЙ МИР, МИЛЫЙ ДРУГ, ГОСТИНЫ И ОТКРОВЕНИЯ»
Когда бежишь тёмным переулком, самое главное — смотреть под ноги. Арчи было не до этого. Оступившись, он упал, вовремя вытянув руки перед собой. За спиной слышались крики, голоса парней, и шум шагов становился всё отчётливее.
Подорвавшись, мальчик обернулся, готовясь встретить своих обидчиков лицом к лицу.
Но опасность миновала. Четверо теней скользнуло вдоль стен подворотни, и совсем скоро обидчики скрылись за углом, даже не обратив внимания на переулок.
«А там и просто отстанут, надоест им», — довольно выдохнул мальчик.
Опираясь о стену, он потянулся, расправляя затёкшие плечи. По привычке вскинул руку и зажмурился — и лишь гул проезжающей мимо машины стал ответом его потугам.
Да, он дома, теперь абсолютно.
Мокрый асфальт и серые тучи, тяжёлый воздух после дождя. Тихий гудок, приятная музыка, зелёный человечек в галстуке на светофоре — дом, старый, почти успевший забыться дом.
Тохра говорила, что никто детей в Карпе не держит, и всякий волен уйти в любой момент, но чтоб вот так — Арчи поджал губы, покачал головой.
Длинные тени деревьев через дорогу, высокие стены многоэтажек по обе стороны, шумные быстрые машины на трассе, грязные лужи — и многообразие звуков: от пронзительных гудков и рёва моторов до случайных голосов пешеходов и сбивчивого радиовещания из открытого окна над головой.
И запах. Назойливый, мерзкий — и так хорошо знакомый запах рвоты, пропитавший всю его одежду. Вот оно, его-родное: мир встречает тем, что лучше всего запомнил — и по чему даже не пытался скучать.
Да, на контрасте — в сравнении с Карпой, здесь ему и правда нечего терять. Сделать всё быстро и по делу: встретиться с Карлом, рассказать ему пережитое, забрать с собой.
Кстати, а получится ли? Вот прямо сейчас, самому.
Стиснув зубы, сжав кулаки, Арчи попытался представить высокую арку ворот Города Мёртвых Детей, статуи чёрных псов и бескрайний луг перед ними, на котором он оказался тогда. Ясно видя преддверие Карпы, он сделал шаг, и почувствовал вязкий холод в лодыжке: глубокая лужа. Отряхнулся, раздосадованно покачал головой: нет, он здесь до тех пор, пока не исполнит задуманное, не стоит даже надеяться.
«Справедливо,» — горестно усмехнулся.
Всё ещё, главное — без промедления. Сюда-то ясно: в то же время и в то же место, но обратно-то как? День, два, час — или, может, все десять? Сколько пройдёт для них — этого ему не сказали. Только надежда, что правила для этого мира аналогичны истинному. Что вернётся через врата — Немели и моргнуть не успеет, как снова дома. Ну так же всё будет, верно? Это ведь «лучшее место на земле!».
Утешившись этой мыслью, ребёнок направился в парк, успев пересечь дорогу, прежде, чем шагающий человечек на светофоре сменился своим красным братом в костюме и с фуражкой, и новая череда машин ринула по трассе.
Уже сидя на скамейке, Арчи думал, что дальше. Вспоминал, что вообще есть в его городе такого примечательного и запоминающегося, что можно было бы принести друзьям. Обязательно, просто необходимо добыть пластинки со старыми записями Марлен Дитрих, они продавались в магазине в центре. Дорогие, правда, но раз он тут ненадолго, то ничего не мешает украсть…
Тут Арчи дёрнулся. До этого он почти ничего не крал, ну, кроме того альбома из музея, и то было на спор, чтоб доказать Сабине, что он не трус, а сторож — старый пердун, который дальше своего носа не видит. Сейчас же — весь город — по сути песочница. Это не его мир, не его время. Ни теперь, ни когда либо. Он здесь в гостях — и волен делать абсолютно всё, что пожелает.