От такой мерзости его передёрнуло. Подняв её тело над собой, он что было сил опустил её вниз головой на деревянный пол, а после — сам схватившись за голову, заспешил к двери заведения.
Под бойкую весёлую музыку, характерную для немого кино, парень вышел в узкий и тесный город, и улицы его были залиты тусклой палитрой серого, смешиваясь с блеклым сиянием свежего дня.
Опустив взгляд под ноги, он шёл, стараясь обходить снующих повсюду людей в бледных масках. Такие же мрачные, как и в сцене с девочкой, на этот раз они не стремились остановить его. Напротив, находились те, кто махали ему руками, приветственно улыбались и здоровались. Один мужчина отделился от толпы, видя, как грузный парень опустился на тротуар и сидит, схватившись за голову, нагнулся к нему, провёл ладонью перед глазами, а после — обернулся к зрителям, демонстрируя маску с раскосой улыбкой от уха до уха, помахал им рукой, и пошёл своей дорогой.
А парень всё сидел, охая и ахая, а на фоне звучала простая сельская скрипка, наигрывая нарочито-пасторальные мотивы, и ей вторило такое же весёлое пианино.
Картинно запустив руку в карман, он извлёк оттуда смятый лист бумаги, развернул, и лицо парня исказилось в удивлении. Хлопнув себя по щеке, он снова подорвался и заспешил по улице, и свет звёзд следовал за ним.
Расталкивая перед собой напирающую толпу, он всё бежал и бежал, пока улицы не скрылись совсем позади, и виду зрителей открылось уже знакомое побережье, а в воде — девочка из прошлой сцены, что медленно уходила всё дальше и дальше.
Парень приставил ладони к губам и взвыл, призывая её остановиться, но девочка не слышала, уходя всё дальше во мрак.
Не в силах стоять, с последними нотами парень бросился за ней, и сцена вновь погрузилась во тьму, оставляя зрителям трели флейт, что повторяли первый такт композиции, всё так же напоминая о проливном ливне кровавых слёз.
И снова мрак — и угасающие звуки клавиш, и стук будто капель дождя.
И ливень действительно прокатился по сцене, и поднялся ветер, и зал озарила вспышка, вторимая оглушительным раскатом грома, а после — помещение осветилось красными лучами заката, и публика увидела невысокий утёс над пучиной бушующих вод. На скале стоял парень вроде того, что был в предыдущей сцене, но теперь в руках у него была электрогитара, и, дождавшись новой грозы, он ударил по струнам, а за спиной его показались большие чёрные крылья.
Выгнувшись, широко расставив ноги, он опустил гитару на одно колено, правой рукой перехватив гриф, а левой — вёл партию стройных, быстрых, ритмичных нот, указывая водам океана буйствовать, а урагану в небе — шуметь, подчиняясь его игре.
Под ноты короля ночи алое закатное солнце укрылось длинной чёрной тенью, и эта тень будто увеличивалась в размерах, приближалась к зрителям, и всего спустя пару секунд публика могла различить в ней стаю ворон, что слетелась на звуки игры.
Миг — и по утёсу потянулись длинные тени заката, медленно облекаясь в человеческие фигуры. Двое, парень и девушка. Один — лучился золотым сиянием, в то время, как вторая — бледнее снега, она парила над землёй, пока музыкант играл, а юноша — тот метался по сцене, ища её, и видя одних лишь призраков вокруг, и стаи воронов, что парили в небе над ним.
Парень вскинул руку, смотря на собравшихся зрителей перед ним — и — мерный перебор клавиш фортепиано — медленно отвёл взгляд, удаляясь от сцены к солнцу, падая на колени, а музыкант поднялся над сценой, подобно незримому судье.
Юноша ползал по земле, всё так же тянул ладони к небу, пытаясь достичь призрака девушки, что поднималась вослед музыканту, влекомая его игрой, словно не видя того, кто с кем пришла сюда.
С последними нотами гитары раздался гром, и вместе с новой вспышкой молнии зал окунулся в темноту, и ноты медленно затухали, погружая зрителей в молчание.
Время шло к финалу, и каждая секунда отбивалась стуком множества сердец. Все ждали кульминации и развязки этой странной феерии — и новый луч света, на этот раз — освещал постамент, на котором стоял Арн. Вскинув руки, он отпустил залу торжественный поклон, а после — взял скрипку.
Раздался щелчок — и лучи звёзд указали в дальний угол сцены, где так же поднялся пьедестал, на котором стояла темноволосая девушка в белом платье. Если присмотреться, можно было углядеть тёмные пятна на её ладонях, и шершавую, грубую кожу лица, блеклый взгляд бесцветных глаз, и улыбку тонких синих губ. Она так же поклонилась публике, взяв альт.