Наконец страшная медвежья голова уткнулась в снег, заливая его кровью из раскрытой пасти. Русальцы, подняв мечи и жезлы, приветствовали Морану криками: «Весна воскресла!» Почти все были раненые, в изодранных и окровавленных доспехах, но ни один из двенадцати не погиб. Даже подземные исчадия забытых времён не смогли одолеть этих отборных бойцов, перенимавших друг у друга воинское искусство многих стран и народов. А главное — знавших, что сражаются не только за добычу, но и за святое дело. И не было ни у кесаря, ни у Сына Неба столько золота и серебра, чтобы купить хоть одного из них. С ясного звёздного неба приветственно потрясал копьём Белый Всадник, и нуры-оборотни вместе с волками выли, славя его и двух богинь.
Морана взглянула на поверженное чудовище:
— Совсем одурел от злости, если решил на холоде в змеином облике сражаться. Появись он после Велика дня, когда все медведи и змеи в мир возвращаются, — вот тогда туго бы вам, русальцы, пришлось.
— Пусть приходит хоть среди лета. Знаем теперь, как таких встречать и куда провожать, — бодро рассмеялся дрегович Всеслав.
Девана, не обращая внимания на мёртвого медведя-дракона, подбежала к оленю, обняла за шею, приподняла голову с помощью Вишвамитры — слишком тяжелы были громадные рога. Чудо-зверь ещё дышал, но сияние золотых рогов уже меркло.
— Тётя! Скорее помоги олешке! — В глазах бесстрашной охотницы стояли слёзы.
Морана наклонилась к оленю, стала медленно водить руками над его ранами, и вот уже кости стали срастаться, а страшные раны — затягиваться без следа. Ещё немного — и олень, снова озаряя все„поле солнечными рогами, встал на ноги и благодарно потёрся головой о щёку богини смерти и жизни.
— Ещё немного — и твоему олешке только дядя Ярила помог бы или дедушка Род, — обратилась Морана к племяннице. — А громовую стрелу ты у отца из колчана стащила?
— Нет. У деда Сварога из кузницы, — самым невинным тоном ответила дочь Перуна.
Морана окинула взглядом русальцев, преданно смотревших на неё сквозь прорези масок:
— Ну вот, а говорят, я злая. Доля у меня такая, вот и всё. Сами вот всю жизнь людей убиваете. Так нужно же кому-то и вас с этого света забирать, чтобы на нём не слишком тесно было. Или Чернобог с Ягой с этим лучше справятся?
— Они справятся... Оставят в этом мире только своих трусливых рабов и надсмотрщиков над рабами. Вроде тех, что в Велесовом сарае. А вместо воинов — подлых разбойников, — сказал Сигвульф.
— Ты, богиня, кажешься ужасной лишь тем, кто не нашёл в земном мире ничего ценнее самого себя. Увы, и я почти всю жизнь был таким, и самые мудрые книги не могли изменить меня. Пока я не оказался среди героев, достойных служить богам, — проговорил Хилиарх.
— У нас тебя, богиня, зовут Кали — «чёрной», и Светлой, и Ужасающей. Кто отвращается от твоего ужасающего лика, тот не может постигнуть и светлого, — произнёс Вишвамитра, почтительно сложив руки перед лицом.
— Хвалите меня, а приду за вами — никто спасибо не скажет, — усмехнулась Морана.
— А ты не спеши, — рассмеялся Сагсар. — Дай нам время победить много сильных врагов, вволю поездить по степи на добрых конях, попить крепкого вина и кумыса, погулять с красивыми женщинами. Чего ещё нужно воину, чтобы не жалеть о смерти?
— Это могут сказать о себе и те медвежьи ублюдки, — возразил кшатрий. — Знать, что ты исполнил свою дхарму, долг праведного мужа, и был верен Рите, Огненной Правде, — вот что нужно воину, чтобы встретить смерть без страха и печали.
— Что ж, знайте: если забирать ваши души явлюсь я, а не моя уродина тётя, значит, вы прожили жизнь достойно и славно. И тогда уже не плачьтесь и не просите отсрочки, — сказала Морана и погладила по шее оленя. — Ну что, олешка, вынесешь нас двоих?
Олень склонил голову, увенчанную словно раскидистым золотым деревом. Морана, ухватившись за рога, легко взлетела ему на спину, следом за её спиной устроилась Девана. Чудо-зверь оттолкнулся от земли серебряными копытами и понёсся в ночное небо, а следом за ним — трое лунных псов. На лету богини обернулись и помахали руками своим воинам. Среди ярких звёзд оленя и его всадниц уже ждал молодой златоволосый воин на красном златогривом коне. А в святилище на санях снова весело скалило зубы соломенное чучело в дырявом плаще и рогожной понёве.