— Если это Хукарья, Золотая гора, высочайшая и лучшая из гор, почему она ниже Злой горы?
Вишвамитра недоумевал ещё больше:
— Высочайшая из гор — золотая Меру, обитель богов. Только куда этим горам до Гималаев, даже до Кавказа? Слушай, великий волхв, да там ли мы ищем эту гору?
— Вдруг Солнечная река — это не Ра? А, скажем, наш Вахш или Яксарт? Тогда Золотая гора — на Крыше Мира[18]. А мы забрались куда-то в Ахриманово логово, — сказала Ларишка.
— Скажи лучше — за Бактрией соскучилась, — усмехнулся Ардагаст.
— Да, соскучилась! Отца с мамой девять лет не видела.
— Если Рипеи — дальше на север, то настоящая Золотая гора может быть там. И настоящий исток Солнечной реки тоже, — спокойно, будто разглядывая карту, сказал волхв.
— Так что, забраться ещё дальше в эти дебри? К каким ещё дэвам? — произнесла царица совсем уже раздражённо.
— А почему самая святая гора должна быть самой высокой? — неожиданно вмешалась Ардагунда. — И Вышата, например, ниже Вишвамитры, а кто из них праведнее?
— Да, кто пьёт больше вина? А кто заигрывает с нашими сёстрами, когда жены рядом нет? — подхватила Меланиппа.
— Муж мой! Ты помнишь, что ждёт священного царя мужеубийц за измену царице? — воинственным тоном обратилась Ардагунда к супругу.
Амазонки с весёлым смехом принялись заверять свою царицу в том, что ни с кем из них муж ей пока что не изменял. Смеялись, слушая их, и остальные. А сам великан-индиец лишь улыбался в роскошные чёрные усы. Есть грехи, простительные для кшатрия. Вот если бы кто обвинил его, даже в шутку, в трусости или в измене не царице, а царству...
Было пасмурно и сыро. Холодный ветер раз за разом налетал, неся в лицо брызги мелкого дождя. Но удивительный свет священной горы всё чаще пробивался сквозь облака, и на душе становилось легко и радостно. Пропадало желание ссориться, даже думать о чём-то дрянном и мелком. Золотая вершина манила к себе, будила желание совершить что-то доброе и славное. Ларишка тряхнула тёмными волосами, падавшими из-под шлема на плечи, и запела чистым, высоким голосом:
В ответ зазвучал сильный, мужественный голос Зореславича:
Воины разом подхватили:
Росы-сарматы пели на своём языке, венеды, как могли, подпевали им. Слова древнего гимна Великой Богине почти не изменились со времён арьев, чьи потомки разошлись отсюда по бескрайним степям, горным долинам и оазисам. Владычица Золотой горы, Ардви-Сура Анахита — Влажная, Сильная, Незапятнанная — снова звала своих воинов.
Шишок, как и всякий леший, мог найти дорогу через любой лес. Потому проводников в этот поход росы взяли больше для того, чтобы не обидеть аргиппеев и их царя. Шишок, однако, развлекался тем, что находил путь покороче и неожиданно показывался на дороге перед самым носом у аргиппеев. Вот и теперь он зашёл далеко вперёд. С ним были Хилиарх и Сагсар с Нежданом. Отец с сыном охотились, а любознательному эллину не терпелось рассмотреть поближе священную гору. Он наслаждался её великолепным видом, когда Неждан тронул его за плечо:
— Гляди, гора... движется.
Волк Серячок, старый спутник Шишка, тревожно заворчал.
Над острыми верхушками пихт то появлялось, то исчезало что-то островерхое, блестящее. Там, где деревья стояли пореже, между ними проглядывала громадная фигура едущего всадника.
— Святогор-могут, — зачарованно прошептал Неждан. — Тот, что только по Святым горам ездит — Мать-Земля его не держит.