Быстро срубили небольшую избу с двумя дверями, поставили её на костище, заполнили хворостом, соломой, оставив проход. Корт-Айка указал на фигурку Амона:
— Сними с себя чужеземный оберег. Или не можешь победить меня без чужих чар? Тогда сильнейший колдун в лесах — я.
— А ты разве не носишь бактрийский амулет Заххака, царя-дракона?
— Гляди: его на мне нет.
Духовный взор Бурморта проник под кольчугу и кожаную рубаху кузнеца, но не обнаружил там оберега. Помедлив, жрец снял фигурку, надел шапку, увенчанную деревянной головой лося. Его соперник отстегнул меч, надел шапку с головой орла. Глаза Железного Старика смотрели гордо и хищно. Бурморт окинул взглядом своих родичей. Жаль, нет младшего сына, лучшего ученика — Вэрморта. Да, послал его на юг, к лучшему из солнечных магов, Аполлонию из Тианы. А старшие сыновья умерли, и не своей смертью. Сумеет ли Джак, старший зять, уследить за негодяями — Яг-мортом и чёрными шаманами, чтобы не вмешались в поединок? Старый жрец перевёл взгляд на могучую фигуру кузнеца. На что только тратит тот свои силы! Будто невзначай Бурморт произнёс:
— Был некогда Йиркап, великий охотник. Самую быструю дичь догонял на волшебных лыжах. Тридцать оленей добыл, погнался за тридцать первым — дивным, златорогим. А то была ведьма-оборотница. Заманила Йиркапа на тонкий лёд. Одна нога его провалилась под лёд, другую чудесная лыжа вперёд понесла. Так погиб лучший охотник среди коми.
Корт-Айка гордо тряхнул седыми волосами:
— Он был только человек... Я — орёл, я — медведь, я — могучий шаман! Я добуду златорогого оленя, дивного лося — власть над душами лесного народа!
Жрец, с сожалением вздохнув, взмахнул рукой. Джак и Яг-морт зажгли факелы, бросили их внутрь избы. Затрещал хворост, повалил дым. Разом загудели бубны в руках двух сильнейших чародеев. Приплясывая, двинулись вокруг костища Бурморт и Корт-Айка. Один призывал на помощь светлый, добрый огонь Ена и Шунды, другой — злое, буйное пламя молнии и Чёрного Солнца. На груди кузнеца зловеще колыхался бронзовый двуглавый ящер. Две головы смотрели в разные стороны, и в зубах у одной было Солнце. Ящер вечером проглатывает светило, а утром выпускает из другой пасти. И пока Солнце во чреве Владыки Глубин, оно — Чёрное Солнце. Куль, бог зла, стоит на спине ящера, но Ящер, он же Змей Глубин, старше его, старше всех богов, добрых и злых.
А пламя всё сильнее охватывает избушку, пышет из дверей, пробивается сквозь крышу. Оба чародея остановились у входа, отбросили бубны. Огромная лапа кузнеца крепко охватила тонкое запястье старого жреца. Так, рука об руку, они и шагнули в огонь. Джак настороженно следил духовным зрением за тремя оставшимися колдунами. Вроде не чаруют... Не только он, но и сам Бурморт не обратил внимания на сороку, запрятавшуюся среди густых лап священной ели. Не заметили они и стоявшую за валом старуху — крючконосую, с длинными седыми космами. Трудно смертным увидеть ведьму, если она сама того не хочет. Ещё труднее — богиню. А сорока уже взяла в клюв цепочку с амулетом из чёрной меди — фигуркой царя в венце, с двумя змеями, выраставшими из плеч.
Двое шли сквозь огонь. Старик жрец с трудом выдерживал чудовищный жар, кузнецу же пекло было нипочём. Пламя даже не касалось их. Уже близок был выход, и тут из пламени выступило полное неизбывной злобы человеческое лицо и по бокам его — две змеиные морды. Потом и человеческая голова оборотилась драконьей. Страшное чёрное пламя разом вырвалось из трёх пастей. Бурморт дико закричал, рванулся. Кости его захрустели в тисках могучей руки кузнеца. Тело мигом обуглилось, затрещало, разваливаясь и обращаясь в пепел. Бессильно плавились обереги.
Стоявшие снаружи на миг увидели среди пламени, как орёл с трёхглавым драконом терзали лося. Потом из огненного дома твёрдым, тяжёлым шагом вышел Железный Старик. Даже одежда на нём не обгорела. Под его властным, безжалостным взглядом Джак оцепенел.
— Я победил. Поединок был честным. Ты видел?
Младший жрец побледнел ещё больше. Один против четырёх чёрных шаманов! Если сам Бурморт не выстоял... А внизу разбойная орда, готовая перерезать или увести в рабство всех жителей городка. Он должен спасти род своей жены! И Джак, не в силах произнести ни слова, покорно кивнул. Всего лишь кивнул.
— Я мог бы сделать рабами ваш род. Но у нас один враг. Тот, что идёт с юга. Враг всему лесу.
Джак согнулся в низком поклоне. Он спас род! А что будет с племенем — мудрейшему шаману Корт-Айке знать лучше. Да, теперь мудрейший в племени — он.